Николай Иваницкий - Земля Тиан

Она вздохнула.

Елена слушала Марусю внимательно, разглядывая ее лицо. Задорный, вздернутый носик, темные, добрые глаза под начерненными ресницами, пухлый, безвольный подбородок, густая волна выцвеченных перекисью волос.

— Странная вы, Маруся, — сказал она, — только рассказывали, что еле ноги унесли, а тут же жалеете. О чем? Чарли вашего жалко?

— Не знаю, — протянула та. — Нет, Чарли не жалко. Да он уехал уже, в Америку. Просто так…

Снова наступило молчание.

— Елена Николаевна, дорогая, — вдруг спросила Маруся, — вы не боитесь ехать дальше?

— Нет, Маруся, не боюсь, — ответила Елена серьезно. — А вы?

— Все девушки боятся, — сказала Маруся. — В Шанхае как-то не подумал никто, а тут, в Ханькоу, кого не спросишь, что за Гуй Чжоу, — никто не знает. Киндервейзе молчит, как истукан, или отшучивается. Его это теперь уже не касается. Неволина Клавдия спрашивала, так он только выругался: «К черту под хвост едем!» — говорит. Сам он ничего не знает.

— Колин приятель этот, Дорогов, сказал, что очень далеко, в двенадцать дней не доедем, — заметила Елена.

— И Тенишевский нам с Тасей тоже самое говорил, — перебила Маруся. — Только он все шутил, смеялся. Китайскую сказку нам рассказал, про черепаху, которая под землей лежит. Огромная, в сто верст. Потом про господина Лю спрашивал, про Каца… Вы знаете, Елена Николаевна, он ведь сам пианист. Наверно, очень хорошо играет. А танцует как! Правда, Тенишевский интересный?

Елена улыбнулась.

— Он вам понравился, Маруся? Влюблены?

Маруся неожиданно густо покраснела.

— Тороплюсь! — сказала она, но тут же храбро спохватилась. — Да уж конечно, не то что наш Кац, замухрышка. Вот с таким не страшно было бы и ехать.

— Тенишевский, видно в деньгах не нуждается, ему такая халтура ни к чему, — возразила Елена. — Придется вам, видно, в Каца влюбиться. Попробуйте!

Маруся презрительно фыркнула.

— Нет, Елена Николаевна, милая, серьезно, как вам Тенишевский понравился? Правда, он какой-то особенный?

— Я плохо его разглядела, — сказала Елена, — и совсем с ним не разговаривала. Наружность у него в самом деле оригинальная.

— Верно, интересный?! — подхватила Маруся. — И веселый! А тот, что с вами сидел — кисляй какой-то. Вам не скучно с ним было?

Елена снова улыбнулась.

— Нет, Маруся, он совсем не кисляй. Просто серьезный человек. По первому знакомству, конечно, судить трудно, но впечатление Дорогов на меня произвел хорошее.

Она взглянула на часы.

— Смотрите, Маруся, три часа. Спать не пора?

Маруся послушно спустила ноги с кровати.

— Спокойной ночи, Елена Николаевна. В самом деле поздно.

Но уходить она медлила. Долго искала брошенные ею на пол туфли, посмотрелась в зеркало, поправила волосы… Потом порывисто подошла к кровати и снова присела.

— Елена Николаевна! Как мне не хочется ехать! Я не боюсь, а так, не хочется. Я сбегу. Пусть Киндерзейзе другую девушку здесь найдет. Жалование хорошее, каждая согласится. А я спрячусь у подруги. Тут есть Катя, в «Блэк кэт» работает. Недельку у нее отсижусь, а потом в Ханькоу останусь. Мне предлагают место, в «Блэк кэт» тоже.

Елена ласково потрепала ее за волосы.

— Не глупите, Маруся. Заработаете за лето и от кабака отдохнете. Тратить в дороге будет некуда, осенью сами увидите, как вам эти деньги пригодятся. А бояться нечего. Везут нас не мазурики какие-нибудь, а солидные люди.

Маруся сидела, опустив голову, и перебирала пальцами вышитый поясок халата.

— Не хочется ехать, — упрямо повторила она. — И с Киндервейзе говорить не буду. Я бесхарактерная, он меня уговорит… Лучше сбегу.

Елене показалось, что она поняла, почему Маруся не хочет ехать.

— Дорогов говорил, что они уезжают из Ханькоу на днях, — сказала она. — Оба уезжают.

Маруся вскинула голову.

— Уезжают? Куда?

— Не сказал.

— А-а… — протянула Маруся, — в Шанхай, наверное… Ну, счастливый путь им.

Она поднялась, собираясь идти.

Елена встала тоже и обняла Марусю за плечи.

— Оставьте, Марусенька, это все. Ведь вы его только один раз видели. Надо это перебороть. Не бросать же, в самом деле, из-за случайной встречи такой выгодный контракт. Немного твердости надо иметь. Ну, погрустите несколько дней, а потом пройдет. Сами еще смеяться будете. В дороге живо развлечетесь.

Маруся молчала и как-то недоверчиво смотрела на нее.

— Вы думаете? — медленно сказала она. — Значит, ехать?

— А что же остается? — спросила Елена. — За Тенишевским гоняться станете? В «Блэк кэт», в кабак на все лето залезете? Для чего? Глупости вы собираетесь делать, Маруся.

Маруся несколько секунд стояла, как будто в нерешительности. Потом неожиданно крепко поцеловала Елену в щеку и выбежала из комнаты.

Оставшись одна, Елена долго сидела в кресле.

Она знала уже, что труппа волновалась и девушки побаивались дальнейшей поездки. Но такого решительного намерения «сбежать» пока не обнаруживал никто. Правда, главную роль в Марусиных соображениях играл, по-видимому, не столько страх перед далеким путешествием, сколько г-н Тенишев-ский, но расспросы новых знакомых за столом в «Метрополе», конечно, подлили свою долю масла в огонь.

Елена постаралась хладнокровно взвесить все, что говорилось за последние дни. Никто из тех немногих людей, с которыми ей пришлось познакомиться в Ханькоу, не сказал ничего определенно плохого. Большинство просто не имели о Гуй Чжоу никакого понятия. Один русский механик, который ездил вверх по Ян Цзе, встречал в Чун Кине купцов из Гуй Яна. С их слов он передавал, что в Гуй-Чжоу красивая природа, растет береза, а реки быстры и прозрачны. Но и только. Беспокойство и опасения возникли в труппе, очевидно, именно на почве этой неизвестности и неосведомленности. Других оснований не было. Контракты у всех были подписаны, авансы выданы, жалование г-н Лю аккуратно выплачивал каждые 10 дней, по условию. Сам он был всегда вежлив, ни к кому не придирался и даже делал нахлобучки Вану за упущения в хозяйственной части. Теперь он уехал вперед подготовить все нужное для их приема в Чан Ша. Ничто, положительно, не давало поводов к тревоге. Елена имела полное моральное право удержать Марусю от побега… Что же касается ее самой, перспектива вернуться назад, в пропитанный спиртом и развратом кабак, пугала ее гораздо больше, чем неизвестность путешествия. К тому же, возвратиться в Шанхай значило опять встретиться с Андреем Ильичем, тянуть снова тяжелую, бесплодную канитель.

Месяц, уже проведенный в пути показал Елене впервые за долгий срок, как невыносимо устала она от ночной жизни, от скандалов, от приставаний мужчин, от мелких закулисных интриг, от всего, чем полна жизнь кабаре, шикарного, как «Райнбоу Палас» или попроще — все равно.