Николай Иваницкий - Земля Тиан

Киндервейзе молчал и курил. На бритом, немного обрюзглом лице его не выражалось ничего, кроме вежливого внимания. Небольшие, острые глаза через пенснэ смотрели ласково.

Когда Тенишевский кончил свою речь, Киндервейзе положил длинный мундштук с дымящейся сигаретой на край стола и произнес негромко:

— Кац и Неволин — опытные музыканты. За это Лю по моей рекомендации платит им деньги. Как будете играть вы?

— В этом отношении будьте спокойны, — вмешался Дорогов. — Мы справимся шутя.

— Примите во внимание, что мы едем без жалования и вы имеете возможность получить то, что причитается Кацу и Неволину, сами от г-на Лю, — добавил Тенишевский.

Киндервейзе взял свою сигарету и выпустил клуб дыма.

— Это составит для вас больше тысячи долларов за сезон, — сказал Валериан Платонович.

Киндервейзе молчал и сосредоточенно курил.

— Ну так что же, согласны вы? — не выдержал Тенишевский.

— Я понимаю, — заговорил наконец Киндервейзе, — вам очень хочется поехать и… сохранить вашу поездку в тайне… Нет, к сожалению, я не могу согласиться помочь вам.

Наступило молчание.

— Та-а-к, — протянул Тенишевский. — Сколько?

— Четыре тысячи, — ответил Киндервейзе.

Тенишевский едва сдержал свое негодование.

— Послушайте, — сказал он, — нам ассигнована известная сумма, превысить которую мы не можем. Мы даем вам возможность получить жалование Каца и Неволина и сверх этого, куда ни шло, прибавим 300 долларов от себя. Но больше мы не можем заплатить.

— Это составит 1650 долларов, — подсчитал Киндервейзе. — И за это я должен рекомендовать вас, как опытных музыкантов, крупному моему клиенту? Нет! Кроме того, как я понял, вам необходима тайна. Я человек честный и хранить тайну умею.

Валериан Платонович вспылил.

— Черт вас возьми! — воскликнул он, с треском отставляя стул. — Мы найдем дорогу в Гуй-Чжоу и без вас! А что касается тайны, — она вам нужнее, чем нам. Кого вы посылаете туда? Пять девушек! Или вы думаете, что я ничего не смыслю в этом?

Киндервейзе поднял руку.

— Не пытайтесь запугать меня. Я никого туда не посылаю. Все едут сами, по собственному желанию. Да и к тому же, я давно постороннее лицо в этом деле. Роль моя кончилась еще в Шанхае. Здесь я нахожусь по другим моим делам.

— Постойте, — резко перебил его Тенишевский. — Раз вы постороннее лицо, что же вы нас морочили?

Он встал.

— Не волнуйтесь, — мягко остановил его Киндервейзе. — Выслушайте меня. Если я и не имею прямого отношения к делу, то одного моего слова г-ну Лю будет достаточно, чтобы у вас ничего не вышло… Поэтому вы поступили совершенно правильно, что обратились именно ко мне. Тысяча долларов с вашей стороны?

— Четыреста, — сказал Тенишевский. — Ни одного цента больше! Дорогов встал и надел шляпу резким движением. Лицо его побледнело.

— Пойдем, Валериан! Разговаривать тут не о чем…

Это вмешательство Павла Александровича решило дело. Опытным своим глазом старый антрепренер увидел, что струна натянута до отказа. Все же он выдержал, пока они не дошли до дверей.

— Подождите, господа, — сказал он, когда Дорогов свирепо рванул шаткую дверь. — Дело в том, что вы ложно поняли меня. Присядьте и не горячитесь.

Тенишевский подошел к столу, не снимая шлема. Павел Александрович остался стоять в дверях.

— Я — человек честный, — с расстановкой проговорил Киндервейзе, — и «драть с вас шкуру», как говорят по-русски, не собираюсь. Раз вы располагаете только этой суммой, хорошо, я попробую сделать, что смогу и за эти 500 долларов.

— Четыреста!.. — резко поправил Тенишевский.

— …Да, четыреста, — невозмутимо согласился Киндервейзе. — Теперь послушайте: вам повезло! Будь г-н Лю сейчас в Ханькоу, никакие деньги не помогли бы. Насколько я знаю его, он не любит менять своих решений. Раз на службу взят Кац — Кац и должен ехать. Но на ваше счастье, г-на Лю в Ханькоу нет. Уполномоченный же его, г-н Ван Лоу Сю, человек совсем иного склада. Ваши деньги… — тут Киндервейзе встал и на лице его изобразилось благородное негодование, — ваши деньги предназначены мною на то, чтобы уговорить этого г-на Вана совершить замену музыкантов, не спрашивая разрешения хозяина!!.. А вы, господа, даже не выслушав Киндервейзе до конца, имели неосторожность заподозрить здесь чуть что не желание содрать с вас взятку!

— Так почему же вы не сказали нам всего этого прямо? — воскликнул Те-нишевский.

— Вы молоды и неопытны, — продолжал Киндервейзе, все так же стоя, — но я достаточно стар и опытен, чтобы не обидеться на вашу горячность.

— О'кей, — сказал Валериан Платонович, сел и вынул чековую книжку. До-рогов подошел тоже и стоял за его спиной.

— Вы гарантируете нам проезд до Гуй Яна и визы, все, какие понадобятся, за четыреста долларов? — спросил Тенишевский.

— Да, именно так, — ответил Киндервейзе и пододвинул ему чернильницу.

Валериан Платонович наклонился к столу.

— Сегодня у нас 26-е, — сказал он, старательно выводя на чеке цифру 400. — Я выпишу для вас чек на 29 число. Если к этому сроку мы получим от вас музыкантские контракты и визы, — платеж в банке не будет задержан. Вы извините меня, конечно, г-н Киндервейзе. Я делаю это исключительно потому, чтобы «по молодости и неопытности моей» как-нибудь не промахнуться.

Киндервейзе взял чек и внимательно рассмотрел его…

— Плохо вы знаете Киндервейзе, — сказал он с укоризной. — Завтра, в 10 часов утра, все будет готово. Тогда вы сами разменяете мне ваш чек.

Он протянул чек обратно Тенишевскому, но раздумал, сложил его и аккуратно спрятал в бумажник.

Тенишевский поднялся.

— Скажите, господа, — спросил Киндервейзе, любезно прощаясь с ними в дверях, — не можете ли вы сослаться на чью-нибудь рекомендацию как музыканты? Это понадобится мне при разговоре с г-ном Ван Лоу Сю.

— Охотно, — отвечал Дорогов. — Нас знает скрипач из здешнего Рейс-Клу-ба, Валериан Платонович аккомпанировал ему недавно в одном доме.

— Великолепно! — воскликнул Киндервейзе. — Это — рекомендация! Коля сам отличный музыкант. Кстати, уж не вы ли приглашали вчера с ним вместе моих балерин ужинать в «Метрополь»?

— Да, — сказал Тенишевский. — Но вы, г-н Киндервейзе, хоть и «постороннее лицо», однако держите их довольно строго.

— Нельзя иначе, — развел руками Киндервейзе, не обращая внимания на язвительность замечания, — это для их же пользы. Ханькоу — город сплетни… Так вот вы кто! — добавил он многозначительно и понизил голос. — Вы едете искать шелковичного червя!

«Опять этот несносный червь! — чуть не вслух выругался Дорогов. — Все Ханькоу о нем уже знает!»

— Это так, для публики, — сказал Тенишевский. — Настоящую нашу цель мы вам открыли и… надеемся на вашу сдержанность?!