Николай Иваницкий - Земля Тиан

— О, да, вы можете быть совершенно спокойны!

Когда дверь за посетителями затворилась, Киндервейзе некоторое время сидел в раздумье за столом. Потом позвонил и велел позвать Каца.

— Кац, — сказал он, когда пианист, уже одетый и до синевы выбритый, явился к нему в номер, — вы согласились вернуться в Шанхай?

— Разве я сказал вам, что отказываюсь от контракта? — ответил тот.

— Что же, раз это вам и Неволину выгодно, езжайте. Я ничего не имею против, — продолжал Киндервейзе, не слушая его. — Я всегда рад, если кто-нибудь имеет выгоду. Даже согласен помочь вам в отношении китайцев.

— Правда? — спросил Кац и тотчас же подозрительно насторожился. — Но деньги-то эти двое заплатят? Как вы думаете?

— Деньги вы получите завтра, в десять часов, здесь… Теперь же идите, ложитесь в постель и примите хорошую порцию касторки. Вы должны «заболеть дизентерией». Понимаете? И Неволину передайте то же самое. Но никому ни слова. Иначе все сорвется и вам придется ехать дальше самим. Вот это пока все. Идите, Кац. Завтра, в десять, отдадите контракт и получите полностью все, что вам следует.

Кац медлил уходить.

— Г-н Киндервейзе, — сказал он, понизив голос, — я хочу предложить вам комбинацию…

— Комбинацию?.. — Киндервейзе вскинул брови.

— Да… небольшую… Я получаю 250, Неволин — 200… Что вам стоит увеличить эту сумму? Я сказал им, что 750. Ну это, я согласен, много… Но если посчитать, допустим, по четыреста в месяц, — это все таки что-то составит! Пятьдесят долларов, конечно — вам, как законный процент.

Но Киндервейзе считал подобные сделки, да еще с такими людьми, как Кац, верхом неосторожности.

— Идите, Кац, у вас непропорционально большой аппетит. Я не могу изменять контракты. И ложитесь поскорее в постель… Не откажите, кстати, послать за Ваном.

Пианист неохотно, будто что-то соображая, направился к дверям.

Ван, в новом пробковом шлеме и в широчайших белых брюках, явился немедленно.

— Садитесь, г-н Ван, — сказал Киндервейзе озабоченно, — у нас несчастье! Кац и Неволин захворали.

— Как так? — удивился китаец. — Я вчера вечером с ними гулял по городу. Еще арбуз для них выбирал.

Киндервейзе мгновенно учел положение. Он привстал с кресла и всплеснул руками.

— Арбуз?! Вы накормили их арбузом?! Да ведь у них дизентерия!

— Какая дизентерия? — протянул Ван.

— Такая! — сердито закричал Киндервейзе. — От которой люди умирают! Хорошо еще, если дизентерия, а не холера. Ах, мистер Ван, мистер Ван! Что вы натворили? И что вам теперь г-н Лю скажет?

От одной мысли о гневе г-на Лю лицо у Вана вытянулось.

— Так надо их лечить… — растерянно бормотал он. — Я побегу за доктором.

Он нахлобучил свой шлем.

Киндервейзе испуганно схватил его за руку.

— Стойте, стойте! Вы хотите совсем испортить дело? Послезавтра надо ехать дальше и никакой доктор их за один день на ноги все равно не поставит. Вы только поднимете панику! Их положат в госпиталь, придет полиция, станут делать дезинфекцию!.. А если холера? Карантин, не пустят ехать никого! Г-н Лю будет очень недоволен! Наоборот, пока они еще держатся, их надо отправить в Шанхай! Тайно, с ближайшим пароходом! И во что бы то ни стало найти новых!

Ван растерялся совершенно.

— Откуда же я возьму новых? Еще в Шанхае они, может быть, и есть, а тут? Нет, — решил он вдруг, — пусть едут дальше. Сдам их г-ну Лю вместе с дизентерией. Он сам распорядится. Я не виноват, что они заболели!

— Конечно, вы не виноваты, — ехидно подтвердил Киндервейзе. — А кто их арбузом накормил? Да впрочем, как хотите, г-н Лю уполномоченным оставил вас, а не меня. С вас и спросит. Я, собственно, давно уже посторонний в этом деле.

— Но как же я поеду без музыкантов? — жалобно сказал Ван. «Проклятая Мышь, — мелькнуло у него в голове, — опять все разваливается!» — Ведь г-н Лю меня выгонит тотчас же! Хорошо, я отправлю их в Шанхай… Что ж, я сам на скрипке играть буду? Я не умею!!!

— Не знаю, — сказал Киндервейзе сурово, — вы не желаете слушать моих советов и я вам их давать не буду.

— Г-н Киндервейзе, — в совершенном отчаянии воскликнул Ван, — помогите мне! Может быть, вы знаете здесь какого-нибудь музыканта? Я найду китайского скрипача…

Киндервейзе усмехнулся.

— Вы ничего не понимаете, г-н Ван. С китайским вашим скрипачом вы очень скоро окажетесь вдвоем: весь балет разбежится. Это глупости. Дайте я лучше подумаю, как вам помочь, раз вы в таком отчаянии. У старика Киндер-вейзе все-таки доброе сердце… Да вот! (он хлопнул себя по лбу). Берите, г-н Ван, мою карточку и бегите с ней в «Грейт Чайна Отель». Там остановились пианист Тенишевский и скрипач Дорогов. Если они еще не уехали в Шанхай, — ваше счастье. Тащите их сюда немедленно. Но никому — ни звука! Да не забудьте заглянуть к Кацу и сказать ему, чтобы они никого к себе пока не пускали и за доктором не посылали.

Как лист, гонимый ветром, Ван промчался по коридору.

Кац, в одних вязаных трусиках, ничком лежал на своей кровати. Неволин отсутствовал.

— Г-н Ван, — жалобно встретил пианист китайца, — пошлите за доктором… И попросите сюда Киндервейзе… Я не могу ехать дальше…

— Где Неволин? — встревоженно спросил Ван. — Пошел к девушкам?

— К каким там девушкам? — совсем уже кисло сморщился Кац. — Он придет сейчас… Пошлите за доктором, г-н Ван!..

— Хорошо, — заторопился Ван, — я сам сейчас бегу за доктором! Только, прошу вас, никого пока сюда не пускайте, а то поднимется паника, девушки испугаются. И сами никуда не выходите!

— Как же я могу не выходить? — простонал Кац очень естественно и стал напяливать халат.

В дверях показался небритый и растерзанный Неволин. Совершенно потеряв голову, Ван быстро втащил его за руку в номер, выскочил в коридор и запер музыкантов на ключ.

«Проклятая Мышь, проклятая Мышь!» — твердил он, пулей слетая с лестницы.

Разыграв обе описанные выше сценки и оставшись, наконец, один, Кин-дервейзе снова внимательно осмотрел чек Тенишевского, потом снял пиджак, сел в кресло и потребовал себе завтрак.

У небольшой платформы стоял готовый к отправлению поезд. Маленький паровоз пыхтел и источал клубы черного дыма, который столбом поднимался в неподвижном воздухе. В вагоне второго класса было душно, как в печи вавилонской. Носильщики разместили вещи, Ван занял купе для себя и музыкантов. В ожидании отправки, девушки разбрелись по перрону. Клавдия и Тася раскладывали на жестких скамейках своего купе пледы и подушки.

— Тася, посмотри, — испуганно сказала вдруг Клавдия.

В оконном стекле, прямо над столиком, виднелось небольшое круглое отверстие. Тася потрогала его пальцем.

— Прострелено, — сказала она. — Веселое дело.