Николай Иваницкий - Земля Тиан

— Посмотрим в других купе, — предложила Клавдия, — может, там — тоже?

В соседних купе стекла были целы. Зато в конце коридора в окно как будто кто-то бросил пригоршню гороха. Они насчитали шесть дырочек.

«Хунхузы обстреливали», — решила Тася.

— Нечего сказать, — заволновалась Клавдия, — надо всем показать!..

Она высунулась в открытое окно коридора.

— Девочки! Идите сюда!

Но всеобщее внимание было привлечено новым событием: в конце платформы показался Киндервейзе в сопровождении двух мужчин в белых шлемах.

— Г-н Ван, — уже издали кричал он, размахивая шляпой, — вот ваши новые музыканты.

Все обернулись в их сторону. Елена вышла на площадку вагона.

— Валериан Платонович! — воскликнула Маруся. — Г-н Дорогов! Вы едете с нами? Вот сюрприз!

Тася выбежала тоже.

— А, Тасенька, — приветствовал ее Тенишевский, — здравствуйте! Ну, знакомьте нас со всеми. Да у нас тут будет весело!

Ван радостно суетился около них. Киндервейзе тотчас отвел его в сторону.

— По возвращении из поездки непременно зайдите ко мне в Шанхае, — сказал он, — я хотел бы с вами работать. И вот, не откажите принять на память…

Он протянул Вану изящную роговую коробочку для табака с серебряной английской монограммой.

— А также вот это… на мелкие расходы в пути.

И Киндервейзе с улыбкой сунул Вану в боковой карманчик два аккуратно сложенных десятидолларовых билета.

Г-н Ван сиял и с чувством жал ему руку.

Если вы взглянете на карту центрального Китая, вам бросится в глаза, что вся северо-восточная часть Хунаня и пограничная с ней окраина провинции Хупей обильно расцвечена синей краской… Несмотря на то, что от самого By-Хана дорога все время заметным уклоном поднимается вверх, вода здесь повсюду. Бессчетные речушки, ручейки, пруды и озера пересекают страну по всем направлениям. Железная дорога прорезает этот плодородный край с севера на юг. В период описываемых нами событий она доходила только до Чан Ша [24] Город Чан Ша, — административный центр провинции Хунань. . Гражданские войны и неурядицы не давали возможности довести ее до конца, согласно плану строителей. В законченном виде эта дорога представит собою мощную артерию, которая соединит южные порты Китая, Амой, Сва-тао, Кантон и Гонконг через By Хан и Нанкин с Чинкианом и Шанхаем, а на север, через Пукоу, с Пекин-Тяньцзинской железной дорогой.

Поезд, громыхая и отчаянно раскачиваясь на узкой колее, несся вперед, преодолевая уклон. Мелькали новенькие, как будто игрушечные станции, укрепления и сторожевые посты, обнесенные глинобитными или каменными стенами, с серыми фигурами вооруженных часовых. Дребезжали бесчисленные мосты. Слева, миля за милей, плыли рисовые поля, террасками поднимавшиеся по склонам холмов, справа заблестела сквозь просветы деревьев и вскоре открылась необозримая, простиравшаяся далеко за горизонт, гладь озера Тун Тин [25] Ду Дин Ху. Местное произношение этого названия — «Тун Тин». Ху — по-китайски «озеро». .

Настроение труппы заметно поднялось с появлением Дорогова и Тенишев-ского. Бодрость и веселость Валериана Платоновича и спокойная, уверенная манера держаться — Дорогова — заставили всех позабыть о недавних страхах и сомнениях. Терентий был тоже принят радостно и радушно. Он попытался объясняться на каком-то тарабарском наречии, которого не понимал даже Ван, но, убедившись в бесплодности своих покушений, только широко улыбался и хлопотал над консервными банками и посудой.

— Погляди на Терентия, — шепнул Павел Александрович Тенишевскому, — каким дикарем прикинулся. На всякий случай, наверное.

— Видна школа Зайковского, — отвечал Валериан Платонович.

Только после одиннадцати часов общее оживление стало, наконец, спадать. Ангелина задремала, приткнувшись в уголке. Из отделения мужчин послышался сочный храп Вана. Клавдия тоже прилегла. Тенишевский, без пиджака, с расстегнутым воротом, рассказывал страшные литовские легенды, мерцая в полумраке вагона огоньком сигареты. Тася, Шура и Маруся слушали его, затаив дыхание, прижавшись друг к другу у открытого окна.

Дорогов вышел на площадку. Оранжевые каскады искр из паровозной трубы порою прорезали мутную мглу неба. На редких уклонах поезд ускорял ход и тогда черные призраки придорожных кустов ураганом проносились мимо.

Елена сидела на ступеньках, в открытой двери, ухватившись за поручни.

— Вы не боитесь так сидеть? — обратился к ней Павел Александрович, наклоняясь. — Качнет и сорветесь.

— Нет я крепко держусь, — ответила она, — тут удобно.

— В вагоне душно, — сказал Дорогов, — я вышел тоже подышать. Там Валериан рассказывает вашим подругам жуткие истории, а я не любитель чертовщины.

— Сколько в Валериане Платоновиче энергии, — заметила Елена. — Он весь день суетился, а вот ему до сих пор неймется.

Дорогов стал разжигать свою трубку.

— Да, Валериан — непоседа.

— Вы давно работаете вместе? — спросила она.

— Много лет. Мы знаем друг друга со школьной скамьи.

— Вы вместе учились музыке, — решила Елена. — Ведь вы — профессионалы?

Дорогов насторожился.

— Не совсем, — осторожно ответил он. — Профессионалами пришлось стать уже в эмиграции. По образованию Валериан — юрист, а я — химик.

— Но все таки лет шесть-семь играете? — продолжала Елена свой допрос.

— Восемь лет, — наудачу сказал Павел Александрович.

Елена подняла голову.

— Как странно, что мы нигде не встречались за эти годы. Ведь я объездила почти все сцены Китая.

«Подозревает что-то и ловит», — подумал Дорогов и сам перешел в наступление.

— Весь Китай? — переспросил он. — Вы бывали в Гонконге, в Сайгоне?

— В Гонконге я провела два сезона, — ответила Елена. — В Сайгон попасть не приходилось… А вы бывали там?

— Мы работали в Сайгоне три сезона, — уверенно солгал Дорогов.

— Так вы, значит, знакомы с Марусей еще по Сайгону? — спросила Елена и в голосе ее Дорогову послышалась насмешка.

Павел Александрович не сдавался.

— Нет, — сказал он, — я не встречал ее раньше. Когда, в каких годах была она в Сайгоне?

Елена улыбнулась и покачала головой.

— Не знаю. А когда там были вы?

Вопрос был прямой. Дорогов нарочно уронил свою трубку и наклонился, разыскивая ее, чтобы выиграть секунды и сообразить, как вывернуться из ловушки. Во мраке кустов неожиданно чиркнул огонек. Гулко прогремел винтовочный выстрел. Впереди ответил ему другой. Чаща мигнула десятком светляков. В соседнем вагоне жалобно звякнуло разбитое стекло. С площадки служебного вагона тявкнул, захлебнулся и вдруг ровно застрочил пулемет охраны… Дорогов почти на руках поднял Елену со ступенек и захлопнул дверь. Она инстинктивно прижалась к нему, обхватив руками его плечо. Так простояли они несколько долгих секунд. Ночь смолкла.