Андрей Поляков - Португалия. Полная история

Как и многие другие институты Нового корпоративного государства, «легион» к тому времени стал в значительной степени формальной структурой, сильно обветшавшей и не представлявшей реальной силы. Тем более что Каэтану, опасавшийся переворота со стороны крайне правых, сумел уговорить легионеров сдать личное оружие. Теперь пенять приходилось только на себя [334] Rosas F., Brandão J. Dicionário de história do Estado Novo. V. 1. Lisboa: Círculo de Leitores, 1996, pp. 510–12. .

Крайне правые действительно были недовольны либеральными начинаниями главы правительства и тоже строили планы по смене власти. Они жаждали не либерализации, а закручивания гаек. Генерал Каулза де Арриага даже предлагал Спиноле познакомить его с лидерами «Движения капитанов», чтобы совместно возглавить его, но взаимности не обрел. У Спинолы были на этот счет собственные планы [335] Spinola A. País sem Rumo. Contributo para a História de uma Revolução. SCIRE, 1978, p. 85. .

25 апреля стало для правых траурной датой календаря. Быстрота, с которой «капитаны» свергли режим, поражала. Попытки противопоставить напору революционных частей действия войск, верных правительству, провалились даже на севере. Контроль над Порту был установлен еще утром, а выдвинутые из Браги войска вместо того, чтобы арестовать мятежников, к ним присоединились.

«Помню, как сказал в этот день: «Португалия кончилась». Я сказал это серьезно, значительно, но без стремления покрасоваться, без пафоса», — вспоминал правый политик Жайме Ногейра Пинту [336] Nogueira Pinto J. Portugal — os anos do fim. Lisboa, Dom Quixote, 2014, p. 6. .

26 апреля была обнародована Программа ДВС, фактически ставшая наброском новой конституции страны. В ней перечислялись «немедленные» и «ближайшие» меры. Авторы документа считали их «компромиссными», и они действительно рождались в ходе неоднократных обсуждений и согласований. Но для тех, кто почти полвека прожил в Новом корпоративном государстве, меры выглядели радикальными.

В документе говорилось о немедленной отставке президента, роспуске правительства, парламента, Национального союза, ПИДЕ, «Португальского легиона», «Португальской молодежи» и других опор режима. Провозглашались свобода мнений, собраний и ассоциаций, то есть право на создание и деятельность политических партий и независимых профсоюзов, освобождение всех политических заключенных, независимость судебной власти, отмена цензуры и предварительного просмотра изданий.

Вместе с тем создавалась временная комиссия «для контроля за печатью, радио, телевидением, театром и кино». Ее целью было «обеспечить сохранение военной тайны и избежать волнений, которые могли бы быть спровоцированы в обществе в результате идеологической агрессии наиболее реакционных кругов».

Проблему колониальных войн программа предлагала решать «только политическим, а не военным путем» с помощью «создания условий для открытого и откровенного обсуждения». Это положение тоже было взвешенным и осторожным. Оно стало следствием компромисса со Спинолой. Творцы «Революции гвоздик» не рубили сплеча и не декларировали прямо независимость колоний, оставляя поле для маневра. В отношениях с другими странами подтверждалось соблюдение международных обязательств.

В экономической области программа настаивала на «новой политике, поставленной на службу португальскому народу, особенно его самым обездоленным слоям». Полностью измениться должна была социальная политика. Главной ее целью декларировалась «защита интересов трудящихся классов».

Гарантию выполнения перечисленных мер брало на себя ДВС. Политическая власть вручалась Совету национального спасения, который в течение трех недель был обязан назначить президента республики, а тот, в свою очередь, должен был назначить временное гражданское правительство из представителей различных политических течений.

Но и после формирования правительства Совет национального спасения не распускался. Ему надлежало продолжать свою деятельность для защиты провозглашенных в программе целей. Упразднить его предполагалось после окончания чрезвычайного периода, продолжительность которого обуславливалась «исторической необходимостью политического преобразования общества».

Чрезвычайный период следовало считать завершенным после того, как у страны появятся президент и парламент, избранные всенародным голосованием. Выборы планировалось провести в соответствии с новой конституцией, разработанной Учредительным собранием, созвать которое программа обязывала в течение года. Только тогда «деятельность вооруженных сил будет ограничена их специфической функцией защиты национального суверенитета», подчеркивалось в Программе ДВС [337] Textos históricos da Revolução. Organização e introdução de Orlando Neves. Lisboa, Diabril Editora, 1975, p. 41–46.. .

Совет национального спасения португальцы увидели на телеэкранах во втором часу ночи 26 апреля. В него вошли семь военных: четыре генерала, два флотских капитана и один полковник. Трое представляли сухопутные силы, по двое — флот и авиацию.

Как пояснил в интервью один из членов совета, этот орган принял на себя власть, чтобы «уважать и защищать свободу, которую героическая молодежь в лице капитанов передала в опытные руки генералов». Возглавил совет Антониу де Спинола. Получалось, что, приняв капитуляцию Марселу Каэтану, он принял от него и власть [338] Ермаков В., Поляковский В. Перекрестки португальской революции. М.: Прогресс, 1978, с. 34. .

Появление во главе «Революции гвоздик» генерала-аристократа, потомка знатного генуэзского рода, из которого вышло немало дожей и кардиналов, казалось нелогичным. Многие капитаны придерживались левых политических взглядов. Спинола был человеком консервативных воззрений, да и выглядел, словно пришелец из прошлого XIX века.

Зарубежные журналисты сразу же окрестили его «генералом в монокле» за привычку появляться на публике с этим архаичным аксессуаром. Говорили, что он не расставался со стеклышком даже в бою. А перчатки и лошадиный хлыст — стек, с которыми он также любил представать перед подчиненными, в век танков и авиации смахивали уже не на аристократическую элегантность, а на позерство.

Лошади были страстью Спинолы, который начинал службу в армии с кавалерии. В Новом корпоративном государстве он чувствовал себя превосходно и быстро стал его приверженцем хотя бы в силу семейных связей. Его отец занимал пост начальника канцелярии Салазара, когда тот был министром финансов, а тесть генерал Монтейру де Барруш считался одной из влиятельнейших военных фигур режима. В 1961 году, когда заговорщики во главе с министром обороны Жулиу Ботелью Монишем пыталась свергнуть Салазара, Спинола встал на сторону правителя.