Александр Бушков - Кто в России не ворует. Криминальная история XVIII–XIX веков [litres]

О ее тюрьмах и ссылках слишком многие хорошо знали, а потому умолчать о них было нельзя – но ушлый адвокат и тут оказался на высоте. Создал еще один светлый, романтический образ: «восторженная девушка» всего-навсего передала кому-то несколько писем Нечаева – и за это, только за это царские сатрапы сначала держали ее за решеткой, потом загнали в ссылку (не в Сибирь, кстати, в Европейскую часть России).

И этот образ плохо согласуется с реалиями того времени. Чтобы читатель, который не в теме, имел представление о том, что такое Нечаев, кратко перескажу эту историю – еще и потому, что в ней самым причудливым образом переплетается и афера, и политика, и убийство, и даже банальная кража.

Сергей Нечаев, безусловно, был сильной личностью – и прямо-таки сгорал от желания стать видным революционным вождем. Вот только достаточных оснований к тому у него попросту не имелось: ну, член двух подпольных кружков, ну, читает нелегальщину, толкает радикальные речи на собраниях коллег по движению. Чтобы стать вождем, решительно недостаточно. Очень уж за многими числились подобные невеликие заслуги. Переводя на армейские мерки, Нечаев в подполье был чем-то вроде ефрейтора, и не более того.

А в вожди хотелось до одури. И вот начались прямо-таки невероятные приключения. В конце января 1869 года Нечаев вдруг исчез. А вскоре объявилась Верочка Засулич, и принесла революционной молодежи два поразительных письма. В одном из них некий «сочувствующий революционерам студент» сообщал: когда он шел по улице, мимо проехала зловещая арестантская карета, и оттуда из окна выбросили записочку на клочке оберточной бумаги, в которой Нечаев сообщал, что арестован и «сатрапы» везут его в крепость.

«Прогрессивная молодежь» взвилась, как кот, которому наступили на хвост. Все тайные кружки, сколько их ни есть, срочно собрались и принялись сотрясать воздух речами про тиранов, сатрапов и произвол властей.

Все вульгарным образом повелись на эту несомненную аферу. Хотя многие из них, уже имевшие дело с законом и ездившие в арестантских каретах, должны были прекрасно знать строгие правила перевозки: арестованного «политика» сажали меж двух жандармов, а напротив помещался еще и третий. Окна не просто закрыты, а еще и плотно задернуты шторами. В таких условиях ни написать, ни выбросить записку из окна невозможно. Однако наступило некое всеобщее забалдение умов – иначе это и не назовешь.

А еще через пару дней объявился сам Нечаев и преподнес еще более захватывающий рассказ: «сатрапы» засадили его не куда-нибудь, а в промерзший каземат Петропавловской крепости, но он оттуда быстренько сбежал, распропагандировав охрану…

Такой вот Голливуд. Эта история была еще более невероятной, чем «выброшенное из окна кареты письмо». Вот тут уж скептики нашлись. Видный народник Ткачев (в отличие от Нечаева, фигура в революционных кругах действительно крупная) сам в свое время сидел в Петропавловской крепости, а потому ручался: сбежать оттуда невозможно даже теоретически…

Однако заведенная молодежь отчего-то к нему не прислушалась совершенно. Нечаев мгновенно стал у революционеров из прежних ефрейторов чем-то вроде генерала, фигурой прямо-таки легендарной. Несомненным вождем.

Нагнетая ситуацию по всем правилам драматургии или детектива, Нечаев, закрепляя успех, «нелегально» скрылся за границу. На самом деле выехал вполне легально – поскольку ни в каком розыске не числился. За границей он старательно обошел всех сидевших в эмиграции «авторитетов» и теоретиков тогдашнего революционного движения. Герцену он как-то не глянулся. Огарев, наоборот, отнесся к «вождю» с живейшей симпатией и в конце концов убедил Герцена дать Нечаеву денег. И «теоретику анархизма» Бакунину Нечаев пришелся по душе – жутковатенький «Катехизис революционера» они тогда же вдвоем и состряпали.

Кстати, о поминавшейся краже. Она в этой истории тоже есть. Болтаясь по квартирам «вождей и основоположников», Нечаев самым вульгарным образом в прихожей народника Негрескула украл пальто, сюртук и плед. Чего лично я понять не в состоянии – достаточно серьезная личность, и вдруг столь мелкая уголовщина…

Голливуд продолжался. Вернувшись в Россию, Нечаев заявил: все отныне должны знать, что в России существует супертайная организация «Народная расправа», состоящая из тысяч членов, ради конспирации разбитая на пятерки, которые друг друга не знают. Организация эта не сегодня завтра поднимет всеобщий бунт и свергнет коронованного тирана. Руководит ею вовсе уж тайный и невероятно законспирированный Комитет, имеющий даже свою тайную полицию, которая следит за каждым членом организации и в случае предательства или просто идейных шатаний безжалостно его прикончит. Имен членов Комитета никто знать не вправе. От их имени выступает… вы уже догадались? Правильно, Нечаев. Ставший сущим диктатором: он массами принимал в «Народную расправу» новых членов, наставляя их готовиться к великим делам, и даже однажды, проверяя идейную стойкость одного из новичков, переодел верных людей в жандармов и инсценировал «допрос с пристрастием».

Ему смотрели в рот, сдували пылинки и ходили перед ним на цыпочках: вождь был налицо. В его «ближнем круге» и отиралась Вера Засулич (по некоторым данным, еще и любовница Нечаева).

Горячую молодежь пытались вразумить старшие товарищи-скептики: и тот самый Ткачев, и Негрескул, у которого Нечаев украл вещички. Но молодежь и слушать ничего не желала, рядами и колоннами переходя под знамя «вождя»…

Однако «вождь» заигрался. Студент Иванов (известный и популярный среди «прогрессивной» молодежи) всерьез засомневался в существовании и грозного всепроникающего Комитета, и самой «Народной расправы». И открыто предъявил ультиматум: либо Нечаев в сжатые сроки докажет, что Комитет и «Расправа» существуют в самом деле, либо он со своими сторонниками из этой сомнительной организации выходит и создает свою.

А увести за собой Иванов мог многих… Авторитет «вождя» оказался под нешуточной угрозой. Нечаев, не теряя времени, собрал свою особо доверенную «пятерку» и заявил: полиция Комитета точно установила, что Иванов – агент Третьего отделения и вот-вот всех выдаст. А потому Комитет велел предателя ликвидировать.

И убили. Убивали грязно: заманив в уединенный парк, били камнем, душили, потом дострелили из револьвера и бросили тело в прорубь. Все вскрылось. Вот тут-то Нечаева и его людей стали ловить уже всерьез. Сам он вовремя успел сбежать в Швейцарию. Та политических эмигрантов не выдавала, и они бродили по Женеве табунами, но, когда сотрудники Третьего отделения прибыли в Швейцарию и ознакомили с делом тамошние власти и полицию, швейцарцы без колебаний признали дело чисто уголовным – и выдали Нечаева не как политика, а как уголовника. В России его судили опять-таки не как политика, а как уголовника, за умышленное убийство. И на каторгу (где вскоре умер) он пошел как вульгарный уголовник.