Рут Гудман - Как жить в Викторианскую эпоху. Повседневная реальность в Англии ХIX века

В Medical Gazette за 1871 год сообщалось, что рахит выявлен примерно у трети населения крупных и малых промышленных городов. При здоровом образе жизни основными источниками витамина D служат солнечный свет и животные жиры. Без них кости размягчаются и деформируются. Пища викторианских бедняков редко включала животные жиры, а жители промышленных городов, накрытых тяжелым смогом, страдали от систематической нехватки солнечного света. Сельские жители, по крайней мере, получали много естественного света, даже если потребляли меньше животных жиров, чем горожане.

В 1889 году Блэнд Саттон опубликовал результаты своего знаменитого эксперимента в Лондонском зоопарке. Пытаясь вырастить в неволе львят, Зоологическое общество столкнулось с серьезными трудностями — попытки раз за разом оканчивались неудачей, у детенышей развивался сильный рахит, и они погибали. За предыдущие пятьдесят лет были проведены исследования, которые указывали на то, что рахит не инфекционное заболевание, а диетическая проблема и решить ее можно за счет животных жиров и кальция. По совету Саттона зоопарк расширил рацион львят, до этого состоявший только из постного мяса, добавив к нему толченые кости, молоко и масло печени трески. Через три месяца все признаки рахита исчезли, детеныши стали сильными и здоровыми. Сенсационные результаты широко освещали в прессе. Масло печени трески, или рыбий жир, быстро стало популярным лекарством, его давали детям для улучшения здоровья в школах, больницах, приютах и в родных семьях. Рыбий жир стал первой в истории пищевой добавкой.

Хотя сильнее всего голод свирепствовал среди бедняков, его щупальца доставали и более обеспеченные слои общества. Элизабет Гаскелл в биографии Шарлотты Бронте пишет, что в детстве сестер Бронте держали в состоянии непреходящего голода. В ответ на просьбы дать еще еды дети получали высокопарные нотации о плотских желаниях, изнеженности и жадности. Содержание детей (особенно девочек) впроголодь проходило красной нитью через всю викторианскую воспитательную практику. Считалось, что голод тренирует силу воли, учит самоотверженности и помогает взрастить более нравственную личность. От девочек в особенности ожидали умения подавлять аппетит усилием мысли.

Рис. 59. Здоровые львята в Лондонском зоопарке, 1887 г.

Illustrated London News, 1887.

Воспоминания о жизни в пансионах для девочек и для мальчиков показывают, что и здесь еды постоянно не хватало. Алан Милн, который учился в Вестминстерском колледже в 1890-х годах, вспоминал, что «испытывал неумеренную тягу к еде»: «Я лежал без сна каждую ночь, думая о еде. Я засыпал, и мне снилась еда. За все мои годы в Вестминстере я ни разу не чувствовал себя сытым». Страх перед «животными страстями» часто побуждал родителей из среднего и высшего класса ограничивать питание детей. Ребенка могли отправить в постель без ужина не только в наказание за плохое поведение — некоторые родители считали это действенной мерой, помогающей ребенку поменьше думать о шалостях. Мистер Бамбл, смотритель приюта в романе Чарлза Диккенса «Оливер Твист», приходит в ужас при мысли о том, чтобы дать приютским детям мясо — по его мнению, такая пища приведет к бунтам и беспорядкам. Сходные опасения в викторианский период высказывали и начальники тюрем.

Сила и настойчивость обращенных к обеспеченным родителям советов, призывавших кормить детей простой пищей (под которой викторианцы подразумевали углеводы), привели к тому, что питание детей из среднего и высшего класса оказалось гораздо ближе к рациону их бедных соотечественников, чем позволяло предположить финансовое положение семьи. Детскую пищу готовили и подавали отдельно от взрослой, и ее содержание и количество можно было контролировать. В число рекомендованных для детей продуктов и блюд входили хлеб с джемом, пудинги на пару (такие как «пятнистый Дик» или «джем роли-поли»), молоко и молочные пудинги (в том числе рисовый пудинг, макаронный пудинг, пудинг из тапиоки и пудинг из саго) и иногда немного вареного мяса и рыбы. Фруктов, а также жиров и овощей в рационе большинства детей заметно не хватало.

Перед тем как высказать свою роковую просьбу «Я хочу еще», Оливер Твист и другие мальчики из приюта «на протяжении трех месяцев терпели муки, медленно умирая от недоедания». Благотворительные работные дома и приюты существовали за счет государства, в них нуждающимся давали кров и пищу, которые они оплачивали своим трудом, но в тот период («Оливер Твист» был опубликован в 1838 году) эта пища была действительно ужасной, и здесь Диккенс нисколько не преувеличивал. Незнание того, какие питательные вещества нужны организму, вкупе со стремлением к экономии и убежденностью в том, что обитатели богадельни должны жить еще хуже, чем обычные бедняки, приводило к тому, что питание в благотворительных заведениях едва обеспечивало необходимый для выживания минимум. Проведенный в XXI веке анализ рациона работных домов показал, что он давал на 20 % меньше того количества калорий, которое сегодня считается абсолютным минимумом, и что в нем наблюдался серьезный дефицит ряда минералов и витаминов. Медленная голодная смерть также становилась уделом многих заключенных в тюрьмах. В тюрьме викторианские заключенные заметно теряли в весе, притом что на момент вынесения приговора они, как правило, уже страдали от истощения. Люди буквально угасали. Некоторые реформаторы пытались привлечь внимание к этой проблеме и призывали снабжать заключенных более качественной и разнообразной пищей, но власти в 1840-х годах, по-видимому, считали угасание в тюрьме прямым следствием заточения, естественным результатом пребывания в неволе, никак не связанным с режимом питания. Кроме того, если бы тюрьма получила репутацию места, где прилично кормят, то люди наверняка начали бы совершать больше преступлений, стараясь туда попасть. Так или иначе, голодный паек в казенных учреждениях был непосредственно связан с тем, как ужасна была пища бедняков.

Рабочий день, долгий или короткий, для большинства людей в викторианский период начинался с дороги к месту работы и заканчивался дорогой обратно. Домашняя прислуга была единственной группой, избавленной от тягот ежедневного путешествия. В 1830-е годы еще оставалось довольно много людей, работавших на дому, но их количество стремительно сокращалось. Небольшие семейные мастерские уступали место фабричному производству, мелкие фермерские хозяйства утрачивали экономическую целесообразность. Ходить на работу становилась нормой как в городах, так и в сельской местности. Долгие изнурительные рабочие смены заставляли большинство семей селиться как можно ближе к месту работы главного добытчика, даже перенаселенные грязные дома были предпочтительнее лишнего часа пешком в конце шестнадцатичасового рабочего дня. Впрочем, некоторым все же приходилось ежедневно преодолевать пешком существенные расстояния, например если им удавалось найти лишь временную работу, ради которой не стоило затевать переезд, или если арендная плата даже за комнату в трущобах была для них слишком высока. Словом, викторианцам приходилось жонглировать деньгами, временем, удобством, возможностями трудоустройства и нуждами семьи точно так же, как это делают современные жители пригородов, ежедневно добирающиеся на работу общественным транспортом.