Владимир Малик - Чёрный всадник

— Благодарю вас, мои верные слуги, за важные сведения, — произнёс визирь, и на его лице мелькнуло подобие улыбки. — Я высоко ценю ваше усердие и взял бы вас с собой в новый поход, где мне понадобятся смелые, умные и преданные люди. Но я не могу этого сделать сейчас, ибо в большей мере вы нужны тут, в этой дикой северной стране, которую я завоевал и которой мы должны владеть во славу и величие нашего солнцеликого падишаха, державы нашей и ислама. Так поезжайте назад, в Немиров, зорко следите за каждым шагом гетмана Ихмельниски и обо всем докладывайте паше Галилю… Никто в Немирове, даже Азем-ага, не должен знать о том, что вы мне рассказали. Это особые дела, над решением которых я буду думать в ближайшее время. Идите!

Арсен и Ненко низко поклонились и, пятясь, вышли из зала. Молча пересекли двор замка. Только оказавшись за воротами, на мосту, остановились и взглянули друг другу в глаза.

— Ты мог хотя бы в мыслях представить такую встречу? — спросил Ненко.

— По правде говоря, нет! Ну, никак не думал, что великий визирь в Каменце, — ответил Арсен. — Но сдаётся мне, нам крепко повезло… И мы сделали все, что смогли…

Ненко кивнул головой.

— Да, не завидую я Юрасю. Мины подведены под него мощные, и удивительно было бы, если б ни одна из них не взорвалась. На этот раз, как ни высоко он взлетел, низко придётся падать!

— Туда изменнику и дорога! — жёстко сказал Арсен, обведя взглядом опустевшие Карвасары. — Он сам себе выкопал яму, сам себе накинул петлю на шею. Никто по нему тужить не станет… Меня сейчас другое интересует: о каком походе говорил визирь? По всему получается, что вовсе не на Киев готовится поход, которого мы все ждали. Тогда не понятно — куда?

— И у меня тоже сложилось убеждение, что не на Киев, — ответил Ненко. — Наверно, в мире произошли события, о которых мы ничего не знаем, но которые вынудили Стамбул отказаться от третьего похода на Украину… Думаю, что нам следует несколько дней побыть в Каменце, глядишь, что-нибудь и пронюхаем. Не зря приехал сюда визирь.

— Я с тобой согласен. — Арсен снова с тоской посмотрел на родные Карвасары и медленно пошёл по мосту. — Кроме того, у нас осталось незаконченным одно дело…

— Какое?

— Яненченко… Этот мерзавец должен поплатиться за свои преступления! — Арсен говорил решительно, с трудом сдерживая ярость. — Этот уже трижды изменивший предатель готов торговать нашей землёй и нашим народом, как собственным добром! Ему все едино: разбойничать на Левобережье, на Подолии или продавать Львов.

— Его жизнь теперь в твоих и моих руках!

— Да. Но мне противно расправляться с ним как бы исподтишка… Вот если бы я мог выйти с ним на честный поединок…

— Что ты говоришь, Арсен, честный поединок возможен только с честным и прямодушным противником, а для борьбы с таким подлым перебежчиком, как Яненченко, надо пользоваться его оружием, то есть коварством. Ничего плохого я в этом не вижу… Тем более что сами мы не выносим ему приговор, мы лишь отошлём его же письмо гетману Яблоновскому, а тот как захочет, так пускай и поступает.

Два следующих дня ничего не прибавили к тому, что знали Арсен и Ненко. А на третий, утром, случилось нечто такое, что заставило их быстро покинуть город.

Утро было солнечным, тёплым. За окном весело щебетали ласточки и чирикали задиры воробьи. Где-то за стеной слышался звон посуды и гомон женских голосов — это на кухне готовили завтрак. Оттуда просачивался запах жареной баранины с перцем и луком и подгоревших пиде — коржей, заменяющих туркам хлеб.

Арсен и Ненко после сна ощущали силу и бодрость, а в желудках — приятную пустоту, какая бывает у здоровых молодых людей, когда их ожидает вкусная еда. Вот-вот в комнату должен войти хозяин харчевни — всегда услужливый Кермен-ага — и пригласить вниз, к завтраку, как он делал каждое утро, подчёркивая почтение к богатым постояльцам.

За дверями послышался тяжёлый топот ног. Но это был, конечно, не Кермен-ага. В мягких овечьих чувяках он ступал мягко, крадучись, как сытый кот. А тут шаги чёткие, стремительные. Шли двое, торопливо.

Минуту спустя шаги затихли. Где-то хлопнула дверь, и в то же мгновение донёсся приглушённый, полный ужаса женский крик. В нем чувствовалась такая смертельная тоска, такая безысходность, что Арсен и Ненко вздрогнули. Кричала Вандзя.

Не сговариваясь, они стремглав бросились на помощь.

Дверь в её комнату была плотно закрыта. Арсен с разгона ударил плечом, как вихрь ворвался внутрь.

И… остановился.

Возле окна, лицом к двери, стояла Вандзя. Видимо, она только что поднялась с кровати, так как была в белой нижней сорочке, босая, с растрёпанными волосами. Правую руку протянула вперёд, словно защищаясь от удара. На бледном, обречённо застывшем лице в ужасе горели огромные голубые глаза.

Посреди комнаты, спиной к двери, как глыбы, — два янычара. Один из них — невероятно высокий, будто железом налитой, подняв руки до уровня плеч и растопырив могучие, как обрубки ветвей, пальцы, медленно приближался к Вандзе. Второй, пониже ростом, молча наблюдал происходящее.

Заметив Арсена, Вандзя хотела что-то крикнуть, но не смогла, лишь хрипло застонала.

Услыхав грохот распахнувшейся двери, янычары оглянулись, и Арсен увидел побагровевшее, страшное в гневе усатое лицо Спыхальского. Некоторое время пан Мартын бессмысленно смотрел на своего друга, словно не узнавая его, потом в лице что-то дрогнуло, изменилось — вспыхнула радость. Напряжённые пальцы сошлись вместе, руки широко раскинулись, он сгрёб Арсена в объятия.

— Арсен! Холера! Это ты?

— Я, братик, я! — усмехнулся Звенигора. — Да не жми так, не то все ребра переломаешь!

— Откуда ты тутай взялся, хлопак?.. Ба-ба-ба, да это Ненко?! Вот не ожидал!

— И мы никак не предполагали встретиться с тобой, пан Мартын… А как ты тут очутился?

Спыхальский сразу помрачнел. В лицо хлынула тёмная кровь. Глаза дико сверкнули и едва не выскочили из орбит.

— Чего я тутай?.. Догонял вот эту презренную изменщицу! Подлую дрянь… И догнал! И задушу ныньки, как дикую кошку!

Он кинулся было к Вандзе, но Арсен и Ненко схватили его за руки.

— Стой, пан Мартын! Будь рыцарем! — воскликнул Арсен. — Ведь перед тобою женщина!

— Женщина, говоришь?.. Нет, змея!

— Тихо!.. Сюда идут!

В дверь с опаской заглянул Кермен-ага. Крик Вандзи всполошил его. Он так торопился, что еле переводил дух.

— Ненко, спровадь его, пожалуйста, — шепнул Арсен. — Нам тут лишние свидетели ни к чему.

Ненко, любезно улыбаясь, вышел из комнаты, взял кафеджи под руку и повёл по коридору к выходу.

— Я буду очень обязан тебе, Кермен-ага, если побыстрее оседлают наших коней и коня пани Вандзи. А также пусть приготовят в дорогу что-нибудь вкусное…