Раймон де Рувер - Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров

Как уже говорилось в начале главы, филиал в Брюгге в 1450 г. поручили управлению Анджело ди Якопо Тани (1415–1492). Вначале подразделение имело статус коммандитного товарищества, а через несколько месяцев превратилось в обычное товарищество. Соглашение, заключенное по этому случаю, до нас не дошло, зато сохранилось соглашение от 25 июля 1455 г., в котором появилось несколько поправок, вызванных смертью Джованни Бенчи. Условия этого соглашения подробно рассматривались в главе 5, поэтому повторять их здесь нет необходимости. Соглашение 1455 г. вступало в силу 25 марта 1456 г., а срок его действия истекал четыре года спустя, 24 марта 1460 г. Скорее всего, его продлили на пять лет почти без изменений. Во главе филиала в Брюгге по-прежнему стоял Анджело Тани.

Помощником Тани служил амбициозный Томмазо Портинари (1428–1501), сын Фолько, некогда управляющего отделением во Флоренции, и брат Пиджелло и Аччеррито, которые сменили друг друга в роли управляющих в Милане. В 1465 г., когда настало время продлевать соглашение в Брюгге, Томмазо, которому исполнилось 37 лет, прослужил в Банке Медичи в Брюгге почти два десятилетия. Он испытывал беспокойство, потому что Козимо, хороший знаток человеческой природы, отказывал в повышении этому самоуверенному эгоисту, который стремился играть важную роль в международной дипломатии. Проведя много лет в Брюгге, Портинари бегло говорил по-французски, на языке двора и модного общества; скорее всего, он бегло говорил и на «народном» фламандском. Он весьма непринужденно чувствовал себя при бургундском дворе и уже выступал в роли советника графа де Шароле, позже Карла Смелого (годы правления 1467–1477), которым он безгранично восхищался. Портинари входил в свиту последнего и, хотя был иностранцем, получил назначение в его совет еще до того, как Карл Смелый сменил своего отца и взял в свои руки бразды правления. В 1464 г., когда Томмазо Портинари был еще фактором, в штаб-квартиру сообщали, что он проводит слишком много времени при дворе вместо того, чтобы заниматься делами банка. В письме к Пьеро он оправдывался: он не знает, кто распространяет такие ложные слухи, но это «последнее», в чем его можно обвинять. Желая обелить себя, он писал, что наконец добился придворного заказа на шелковые ткани, которые до тех пор поставляли исключительно уроженцы Лукки. Чтобы содействовать продаже своего товара, он даже просил позволения нанять на месте фактора, говорящего по-французски. Впрочем, в последней просьбе ему, скорее всего, отказали.

Тани, уехавший из Брюгге 24 апреля 1464 г., в то время находился во Флоренции. В его отсутствие обязанности управляющего исполнял Портинари. Довольно долго он наблюдал за работой Тани и прилагал все усилия, чтобы дискредитировать его в глазах старших партнеров. Хотя к тому времени Тани был уже немолод, он ни в коем случае не собирался уходить на покой и выражал желание и дальше служить управляющим филиалом в Брюгге. Козимо, который весной 1464 г. был еще жив, не спешил назначать Томмазо Портинари преемником Тани. Чтобы ускорить дело, Томмазо Портинари написал своему брату Пиджелло, что он, Томмазо, уйдет от Медичи, если Тани вернется в Брюгге. Хотя его письмо изобиловало ложными обвинениями и презрительными замечаниями (например, он называл Тани «турком», который восстановил против себя многих клиентов банка), Пиджелло переслал письмо в штаб-квартиру, приписав несколько слов в поддержку своего брата. Сомнительно, чтобы это письмо произвело хорошее впечатление. Поскольку Козимо умер 1 августа 1464 г., вопрос о назначении Портинари отложили на несколько месяцев; очевидно, Пьеро колебался так же, как и его отец, и решение в пользу Томмазо Портинари было вынесено лишь в апреле 1465 г. [92] Портинари пригласили во Флоренцию, чтобы обсудить условия нового контракта. Он покинул Брюгге в конце июня 1465 г., ехал через Лотарингию и 23 июля достиг Милана. Он вернулся в Брюгге 5 октября 1465 г.

На соглашении стоит дата 6 августа 1465 г. Оно вступило в силу задним числом, 25 марта 1465 г., и было рассчитано на трехлетний срок, то есть до 25 марта 1468 г. Капитал составлял 3 тыс. фламандских фунтов гроот, из которых 2 тыс. фунтов предоставил Пьеро ди Козимо де Медичи, 600 фунтов – Анджело Тани и 400 фунтов – Томмазо Портинари. Однако прибыль распределялась следующим образом: Пьеро ди Козимо получал 12 ш. 6 п. с каждого фунта, Анджело Тани – 2 ш. 6 п., а Томмазо Портинари – 5 ш. с фунта. Очевидно, Томмазо долго торговался; хотя его доля в капитале составляла всего 2/15, его доля прибыли составляла 1/4. Зато Тани пришлось несладко: он предоставил 1/5 капитала, но получал всего 1/8 прибыли. От Томмазо Портинари, управляющего партнера, разумеется, требовалось, чтобы он проживал в Брюгге и посвящал все свое время общему делу. Компания выступала под названием «Пьеро ди Козимо де Медичи и компания». В остальном условия не очень отличаются от условий в других партнерских соглашениях Медичи, в том числе хорошо известного соглашения 1455 года.

Портинари нельзя было назвать безынициативным. Он, напротив, питал пристрастие к крупным рискованным предприятиям. Как правило, заранее он не оценивал риски. Едва став управляющим, он тут же повел дела на широкую ногу. Чтобы произвести впечатление на двор и добропорядочных граждан Брюгге богатством и престижем Банка Медичи, в 1466 г. Портинари убедил Пьеро де Медичи позволить ему приобрести за 7 тыс. рейнских флоринов отель «Бладелин», одно из красивейших сооружений в Брюгге. Это было кирпичное здание в готическом стиле с двумя изящными башенками; на первом этаже имелся большой зал приемов, «контора» и другие удобства. Над аркой, ведущей во внутренний двор, Портинари вскоре приказал установить два медальона с бюстами Лоренцо Великолепного и его жены, Клары Орсини, на горельефе. Наверное, стоит отметить, что здание оставалось частной собственностью семьи Медичи, а не Банка Медичи, который лишь арендовал помещение.

В Италии у купцов-князей принято было жить во дворцах и владеть виллами; на «варварском Севере» такое зрелище могло шокировать не только двор, но и обычных граждан. Занимаясь покупкой дворца, Портинари бесстыдно писал старшим партнерам: вопреки сообщениям, которые идут во Флоренцию, он не живет в роскоши и не хвастается богатством. В то же время он отправился в Сент-Омер, где принял участие в конференции, на которой граф Уорик познакомился с Антуаном, известным современникам как великий бастард Бургундский. Портинари уверял, что другие «не должны поймать зайца, за которым охотится он». Однако неясно, какую прибыль Медичи получили бы от такой охоты.

Одновременно с тем, как Портинари пробовал свои силы в дипломатии и вмешивался в государственные дела, он носился и с двумя авантюрными проектами. Во-первых, он вознамерился получить на откуп пошлины в Гравлине, на границе Нидерландов и английского анклава Кале, отобрав это право у купца из Лукки Джованни Арнольфини. Портинари надеялся облагать пошлиной всю шерсть, ввозимую в Нидерланды, за ту же цену, какую платил Арнольфини, то есть 10 800 экю при 48 гроотах за экю, или 2160 фламандских фунтов гроот. По мнению Портинари, такое предприятие без всякого риска сулило большую прибыль. Из-за того что герцог Бургундский запретил английское сукно в своих владениях, Портинари ожидал, что в результате импорт шерсти увеличится. Он никак не желал понимать, что запрет герцога неизбежно вызовет ответные меры со стороны Англии и неблагоприятно повлияет на экономические и политические отношения Англии и Нидерландов. Он уверял, что «как только право на откуп попадет в чужие руки, отобрать его будет уже невозможно».