Раймон де Рувер - Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров

После промывки шерсть возвращалась в помещение мануфактуры, где ее очищали при помощи ножниц, трепали, а затем кардовали или вычесывали, в зависимости от длины волокна. Во Флоренции такие операции, одни из немногих, производились в помещении самой мануфактуры, под зорким взглядом десятника, который назывался capodieci. Трепание, вычесывание и кардование считались черной работой; это был монотонный процесс, требовавший не тонких навыков, а скорее большой мышечной силы. Среди рабочих, занятых в текстильной промышленности, трепальщики, кардовальщики и чесальщики считались самыми неквалифицированными, самыми безответственными, самыми презираемыми – и самыми низкооплачиваемыми. Даже Святой Антонин, архиепископ Флоренции, называл их безнравственными и несдержанными на язык буянами, подверженными отвратительным порокам. Отчасти он возлагал вину за это на мастеров, которые не сдерживают своих рабочих и не берут на себя никакой ответственности помимо выдачи оговоренной платы. Некоторые из них даже обманывают рабочих, платя натурой или фальшивой монетой. Собственно говоря, фабрикант-суконщик имел дело только с десятниками, которые уже нанимали рабочих. Ввиду таких общественных условий не приходится удивляться, что именно трепальщики и чесальщики возглавили восстание чомпи в 1378 г., как и все мятежи, которые возникали во Флоренции, когда массы были доведены до отчаяния голодом или распространявшейся и продолжительной безработицей.

Десятник – первый в цепочке промышленных факторов или субподрядчиков, которых называли fattori sopra I lavoranti и чью значимость еще не до конца поняли ученые, которые занимаются суконной промышленностью Флоренции. Эти факторы стояли между фабрикантом-суконщиком и рабочими. Факторы отвечали перед работодателем за завершение работы, которую они брались исполнить. Им платили в зависимости от производительности, на сдельной основе. Фактор сам нанимал необходимых помощников или рабочих, распределял задания, надзирал за исполнением и платил им из собственного вознаграждения. Управляющий-фабрикант имел дело только с факторами или субподрядчиками и не имел ничего общего с низшими рабочими, чьи имена даже не фигурируют в зарплатной ведомости или в кассовой книге. Туда записывались только суммы, выданные факторам.

Кручение, второй основной этап в производстве сукна, вплоть до XVIII в., когда изобрели прядильную машину «дженни», занимало много времени. Хотя процесс требовал значительного навыка, он был не слишком утомительным и в случае необходимости мог сочетаться с укачиванием младенца. Во Флоренции кручение в основном было побочным источником заработка для сельских жительниц, которые жили в пригородах. Из-за того что для фабрикантов было бы крайне непрактично иметь дело с каждой из крутильщиц, задачу также поручали промышленным факторам или субподрядчикам, которые ездили по деревням на муле или ослике, развозили шерсть и собирали готовую пряжу. Субподрядчики делились на stamaiuiolo, которые занимались вычесанной шерстью, которая наматывалась на ручные прялки, и lanino. Последние занимались кардной шерстью, из которой производили нить с помощью самопрялки. Субподрядчики платили крутильщицам из того, что они получали от фабриканта; они же отвечали перед фабрикантом за все потери материала. Хотя платили крутильщицам мало, из-за низкой производительности кручение было дорогим процессом. Судя по надежным данным, взятым из бухгалтерских книг, расходы на кручение превосходили расходы на кардование и ткачество.

Следующим шагом после кручения было ткачество, самый важный этап в производстве сукна. Перед тем как ткач начинал работу, следовало подготовить основу. Эту операцию обычно поручали женщинам, которым платили сдельно. В Средние века уток сукна изготавливался из кардной пряжи, а основа – из гребенной. Для утка обычно требовалось в два раза больше пряжи, чем для основы.

Скорее всего, во Флоренции измеряли основу сами ткачи. Ткачи были мелкими ремесленниками, которые работали дома. Некоторые из них владели двумя или тремя ткацкими станками. Они нанимали учеников, которые ткали более грубые ткани. Поскольку в то время быстрого (летающего) челнока еще не изобрели, для того, чтобы работать на более широких станках, требовались два человека: ткач, который поднимал и опускал передаточный механизм, и помощник, который протаскивал челнок.

В партнерских соглашениях, имевших отношение к текстильной промышленности, иногда оговаривалось, что одной из главных обязанностей управляющего является наблюдение за работой ткачей, то есть их буквально отправляли «к станку». Очевидно, работодатель имел право приходить домой к ткачу, чтобы убедиться, что работа выполняется должным образом и в соответствии с графиком. Подобная практика вызывалась не желанием угнетать бедных ткачей, а вполне закономерной заботой о поддержании качества. Станки, хотя и были довольно дорогим оборудованием, обычно принадлежали ткачам. В Гарвардском архиве Медичи не удалось найти подтверждение мысли Альфреда Дорена о том, что хозяева часто платили ткачам авансом под залог станков, либо для того, чтобы привязать ткачей к службе, либо для того, чтобы легче было их эксплуатировать. Зато архивные документы показывают, что владельцы мануфактур помогали ткачам, покупая для них станки и позволяя им расплачиваться за покупку еженедельными порциями, которые вычитались из их заработной платы. В 1534 г., судя по Гарвардскому архиву Медичи, станок стоил 42 пиччоли, или 6 флоринов, что приблизительно соответствовало заработку ткача за 6 недель. Если считать архив надежным источником, среди ткачей наблюдалась большая текучка; вместо того чтобы работать на одного нанимателя, они переходили от одного к другому в поисках лучших условий. Не все ткачи были одинаково искусны или надежны. Наверное, лучшим не составляло труда найти работу; менее усердные, судя по всему, становились первыми жертвами безработицы, когда дела шли на спад и суконщики экономили, потому что запасы не распродавались.

Ткачам платили сдельно; сдельная оплата значительно варьировалась в зависимости от длины и типа пряжи, например, простое было волокно или с диагональным (саржевым) переплетением. Назначение соответствующих расценок было не такой простой задачей и часто становилось источником трений между работодателями и рабочими.

Трудно сказать, сколько станков работало в типичной мануфактуре, потому что производительность была непостоянной и во многом зависела от оборота запасов. Даже при самых благоприятных условиях этот оборот был медленным, меньше двух раз в год, поскольку процесс производства обычно занимал свыше полугода. В типичной мануфактуре с капиталом в 4 тыс. флоринов, скорее всего, работало от 4 до 8 ткацких станков, в зависимости от условий и графика производства. Вряд ли на многих флорентийских суконных мануфактурах имелось больше 10 станков, которые работали одновременно.