Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

Хэгмэн нервно рассмеялся. К нему присоединились Харрис и Купер. Шарп сполз со снаряда и увидел, что деревянная затычка с фитилем уже почернела, а сам фитиль каким-то образом выскочил из пробки. Он поднялся, схватил чертов снаряд обеими руками и швырнул в брешь:

— Господи… — Его трясло. По лицу катился пот. Дрожали ноги. Чтобы не упасть, Шарп прислонился к стене и посмотрел на покатывающихся со смеху стрелков. — Господи…

— Долго б, сэр, у вас живот болел, если б эта штука жахнула, — сказал Хэгмэн, и все снова захохотали.

Шарп, чувствуя, что сил не осталось, опустился на землю:

— Если вам, придурки, нечем больше заняться, то достаньте фляжки и дайте каждому по глотку.

Воду берегли так же, как пищу, однако день выдался жаркий, и он знал, что все мучаются от жажды. Вслед за стрелками лейтенант выбрался из башни. Виченте, не знавший, что случилось, но видевший, как из башни вылетел неразорвавшийся снаряд, шагнул ему навстречу:

— Что такое?

— Фитиль вывалился, — ответил Шарп. — Просто вывалился фитиль.

Он спустился к северному редуту и посмотрел на пушку. Сколько ж еще снарядов у этих сволочей? Стрелять стали немного реже, но объяснялось это, наверное, не недостатком боеприпасов, а усталостью пушкарей. Гаубица пальнула. Шарп даже не стал прятаться, и снаряд упал где-то за башней. Орудие отскочило футов на восемь-девять, намного меньше, чем полевая пушка. Артиллеристы уперлись в колеса и вернули его на место. Воздух между Шарпом и пушкой колыхался из-за жары, усиливавшейся еще и горящей травой. Трава горела давно, с начала обстрела, и перед гаубицей уже получилась темная, в форме веера заплата выжженной земли. А потом он увидел кое-что еще, кое-что странное, достал подзорную трубу, развернул и присмотрелся. За орудийным колесом сидел на корточках офицер с поднятой рукой. Что за странная поза? Зачем человеку прятаться за колесом? Проклиная Кристофера за украденную трубу, Шарп подстроил резкость и разглядел кое-что еще. Тени. Солнце стояло низко, и тени были длинные, а отбрасывали их два камня, каждый размером с двенадцатифунтовое ядро. Когда колеса коснулись камней, офицер опустил руку, и пушкари занялись обычным делом.

Шарп задумался. Зачем в ясный солнечный день офицеру понадобилось отмечать позицию камнями? Обитые железными ободьями, колеса сами по себе оставляли на земле четкие отметины. Зачем еще и камни? Он нырнул за стену, увидев вырвавшийся из дула клуб дыма. Снаряд упал с небольшим недолетом, и осколки простучали по каменной стене редута. Из-за стены высунулся Пендлтон:

— Почему они не стреляют ядрами, сэр?

— Потому что гаубицы не стреляют ядрами.

И все-таки для чего им камни? Зачем класть их под колеса? Может, привиделось? Он посмотрел еще раз — нет, камни на месте.

Пушкари отошли от орудия, а их сменил десяток пехотинцев.

— У них, наверное, ужин, сэр, — предположил Харпер. Он принес воду португальцам за самым нижним редутом и теперь опустился рядом с Шарпом. Помолчав немного, сержант смущенно поерзал и усмехнулся. — А вы храбрец, сэр.

— Ты поступил бы так же.

— Вот уж черта с два. — Харпер покачал головой. — Я бы вылетел оттуда как ошпаренный, да только ноги как будто к земле приросли. — Он посмотрел на оставленную артиллеристами пушку. — Так что, на сегодня закончили?

— Нет, — ответил Шарп, потому что он вдруг понял, для чего нужны камни.

И понял, что может сделать.

Бригадир Виллар, успевший неплохо освоиться в Квинте, налил себе лучшего белого португальского портвейна из погребов Сэвиджей. Баранья нога, которую генерал делил с подполковником Кристофером, дюжиной офицеров и тремя женщинами, требовала дополнительного места, и ему пришлось расстегнуть не только крючки на мундире, но и пуговицу на бриджах. Все три гостьи были француженками, определенно не женами, и одна из них, с отливавшими золотом волосами, сидела рядом с лейтенантом Пеллетье, взгляд которого, скрытый двойными стеклами очков, будто приклеился к глубокому вырезу, в мягкой тени которого темнели полоски, проложенные ручейками пота по напудренной коже. Одного ее присутствия оказалось достаточно, чтобы лишить несчастного лейтенанта дара речи и той уверенности, которую он явил при первой встрече с бригадиром.

Удивленный тем, какой эффект произвела женщина на самонадеянного артиллериста, Виллар наклонился, дабы принять подсвечник с горящей свечой из рук майора Дюлона. Вечер выдался теплый, окна были открыты, и вокруг большого канделябра в центре стола кружилась какая-то большая мошка.

— Верно ли, — спросил бригадир у Кристофера, раскуривая сигару, — что в Англии женщины выходят из-за стола перед тем, как мужчины закуривают?

— Почтенные леди — да.

Прежде чем ответить, подполковник вынул изо рта зубочистку.

— И все-таки, на мой взгляд, даже почтенные леди составили бы достойную компанию доброй сигаре и бокалу портвейна. — Раскурив наконец сигару и выпустив полновесный клуб дыма, бригадир удовлетворенно откинулся на спинку стула и прошелся взглядом по собравшимся. — Во сколько завтра всходит солнце?

За столом возникла пауза, офицеры переглянулись.

— Солнце взойдет в двадцать минут пятого, — ответил наконец Пеллетье и покраснел, — но достаточно светло будет уже без десяти четыре.

— Вы такой умный, — прошептала ему блондинка по имени Аннет.

— А что у нас с луной? — спросил Виллар.

Лейтенант смутился еще больше:

— Она будет почти незаметна. Последнее полнолуние отмечалось тринадцатого апреля, а следующее будет… — Бедняга умолк, заметив, что взгляды всех обращены к нему, — эрудиция молодого офицера явно произвела на всех впечатление.

— Продолжайте, лейтенант, — подбодрил его генерал.

— Двадцать девятого этого месяца, сир, так что луна растет в первой четверти и сейчас очень тонкая. Следовательно, большого света от нее не будет.

— Мне нравятся темные ночи, — шепнула ему Аннет.

— Вы, лейтенант, настоящая ходячая энциклопедия, — сказал Виллар. — Скажите же мне, какой урон противнику нанесли сегодня ваши снаряды?

— Боюсь, сир, крайне незначительный. — Близость Аннет, исходящие от нее ароматы явно не шли несчастному на пользу, — казалось, он вот-вот лишится чувств. — Вершина надежно защищена камнями и редутами, поэтому, если вести себя осмотрительно и не высовываться, большой опасности нет. Но я уверен, что одного или даже двоих мы убили.

— Одного или двоих?

Пеллетье пожал плечами:

— Нам нужна мортира, сир.

Виллар улыбнулся:

— Когда человеку требуется инструмент, лейтенант, он пользуется тем, что у него под рукой. Не правда ли, Аннет? — Генерал извлек из жилетного кармана толстые часы и откинул крышку. — Сколько снарядов у вас еще осталось?