Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

— Все считают, что гаубицы способны на чудеса при стрельбе по высоким целям, — не замечая сарказма бригадира, продолжал Пеллетье, — но, вообще-то, они не рассчитаны для ведения огня при угле возвышения более двенадцати градусов. Вот мортиры совсем другое дело, но ближайшая мортира, насколько мне известно, находится в Порто.

— Я всего лишь хочу раздолбать тех мерзавцев! — прорычал бригадир. — И почему бы не заложить трехфунтовый заряд? При Аустерлице артиллеристы использовали трехфунтовые заряды. — Он хотел добавить «когда вас еще на свете не было», но сдержался.

— Трехфунтовый заряд! — воскликнул Пеллетье, а сержант даже закатил глаза — какое невежество! — Этот ствол отлит в Нанте! — добавил лейтенант, как будто это все объясняло, и похлопал по гаубице. — Еще до революции! Три недели назад ее сестричка взорвалась и убила двух человек из обслуги! В металле был воздушный пузырь. Это ужасно! Больше двух фунтов этот ствол не выдержит.

Обычно гаубицы развертывали попарно, однако после случившегося три недели назад взрыва в батарее Пеллетье осталось только одно орудие. Выглядело оно странно и более всего напоминало игрушечную пушку, установленную забавы ради на обычный артиллерийский лафет. Двадцативосьмидюймовое дуло располагалось между двумя колесами высотой в человеческий рост, но это игрушечное орудие делало то, что было не по силам другим: оно посылало снаряд по высокой дуге. Полевые орудия редко поднимали на пару градусов от горизонтали, и выпущенные ими ядра летели по настильной траектории, а вот гаубицы бросали свои снаряды так высоко, что те падали на врага сверху. Таким образом, они могли вести огонь через оборонительные сооружения или головы своей пехоты. Кроме того, из гаубиц не стреляли ядрами, а снарядами. Ядро, касаясь земли, продолжает движение, прыгает и даже после четвертого или пятого касания может убить или серьезно покалечить, снаряд же останавливается сразу и зарывается в землю, а поражающая сила заключается во взрывчатке, которой его начиняют.

— Сорок девять на два, поскольку у нас зарядный ящик на две гаубицы, — ответил лейтенант, когда Виллар спросил, сколько у него снарядов. — Итого девяносто восемь снарядов. И двадцать два картечных. Вдвое больше обычного.

— Никакой картечи, — приказал Виллар. Картечь хороша против пехоты на открытой местности и бесполезна против неприятеля, укрывшегося за камнями. — Забросайте мерзавцев снарядами, а за боеприпасами, если понадобится, мы еще пошлем. Надеюсь, — добавил он, — вы справитесь.

— Для этого мы сюда и прибыли, — самодовольно ответил Пеллетье. — При всем уважении, сир, от разговоров вдов больше не становится. Нам нужно найти подходящее место. Сержант! Приготовить лопаты!

— Лопаты? — удивился бригадир.

— Нужно подровнять местность, потому как Господь, создавая этот мир, не подумал о пушкарях. Слишком много кочек и слишком мало ровных мест. Но мы умеем поправлять Его творения.

Сделав это заявление, лейтенант повел своих людей к холму, чтобы найти лучшую позицию.

Подполковник Кристофер, рассматривавший до того гаубицу, кивнул ему вслед:

— Посылаете воевать мальчишек, а?

— Он, похоже, свое дело знает, — неохотно признал Виллар. — Ваш слуга еще не появился?

— Негодяй просто исчез. Представьте, мне пришлось самому бриться!

— Самому? — Виллар сочувственно вздохнул. — Да, подполковник, жизнь полна неприятностей. И меньше их не становится.

А вскоре, подумал он, эту простую истину уяснят и те, что укрылись на холме.

На рассвете, когда ветер еще гнал по хмурому небу обрывки туч, Додд заметил у северного склона беженцев. Они сидели за камнями, очевидно прячась от выставленных у края леса французских пикетов. Было их семеро, все мужчины. Шесть партизан из разгромленного отряда Мануэля Лопеса и слуга подполковника Кристофера Луиш.

— Это он, — сказал Луиш.

— Что?

— Подполковник Кристофер. Он там. Он привел сюда французов и рассказал, что вы здесь.

Шарп повернулся к деревне, где на месте сгоревшей церкви осталось только грязное пятно.

— Ублюдок, — негромко сказал он.

Впрочем, новость не стала для него сюрпризом. Лейтенант только винил себя за то, что не сразу разглядел в Кристофере предателя. Отвечая на дальнейшие расспросы, Луиш рассказал, как они ездили на юг, где встречались с генералом Крэдоком, об обеде в Порто, на котором присутствовал французский генерал, о том, что Кристофер часто переодевался во французскую форму. При этом слуга честно признал, что не ведал, какую паутину плел его хозяин. Зато он знал, что у Кристофера подзорная труба Шарпа, и даже ухитрился украсть у бывшего хозяина его старую трубу, которую и вручил торжественно Шарпу.

— Это, конечно, не ваша, сеньор, но ее подполковник носит с собой в кармане. А я теперь буду драться на вашей стороне, — с гордостью провозгласил он.

— А ты когда-нибудь дрался? — спросил лейтенант.

— Человек всему может научиться, — ответил Луиш. — А уж брадобрею научиться резать глотки легче, чем кому-то еще. Я, когда брил своих клиентов, частенько представлял, как делаю это. Но конечно, никого не зарезал, — торопливо добавил он, чтобы англичанин не подумал лишнего.

— Пожалуй, я и дальше буду бриться сам, — с улыбкой заметил Шарп.

В конце концов Виченте дал бывшему парикмахеру французский мушкет и патронную сумку, и новобранец присоединился к солдатам на одном из редутов. Люди Лопеса тоже примкнули к соотечественникам в форме, принеся солдатскую присягу, а когда один из них попытался уклониться и заявил, что хочет уйти к партизанам, сержант Мачедо быстро поставил его в строй, пригрозив внушительных размеров кулаком.

— Молодец, знает свое дело, — одобрительно сказал Харпер.

Поднявшееся солнце быстро высушило склон, и накрывавшая холм туманная дымка рассеялась. Вот только вид от этого лучше не стал — повсюду, куда ни глянь, взгляд натыкался на драгунские патрули и пешие пикеты. Петля окружения затягивалась, и Шарп, видя это, понимал, что попытка прорваться приведет только к тому, что их порубят как капусту. Сопровождавший лейтенанта Харпер покачал головой:

— Интересная штука, сэр. Я это подметил еще в Испании.

— Что такое, Пэт?

— С тех пор как мы попали под вашу команду, сэр, с нами это постоянно случается.

— Что случается?

— То в окружение попадем, то деремся с превосходящими силами.

Сие тонкое наблюдение осталось, однако, без внимания со стороны лейтенанта.

— А вы этого не заметили, сэр? — поинтересовался Харпер.

— Что? Нет, не заметил. — Шарп прислушался к чему-то. Нахмурился. — Ветер ведь с востока, а?

— Более или менее.

— Пушек не слыхать?

Харпер прислушался: