Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

— Сомневаюсь, что Дюлону удастся поучаствовать в бою, — сказал Виллар Кристоферу. — Вы еще услышите его жалобы — такой кровожадный шельмец!

— Вы поручили ему самое опасное задание.

— Опасное, но только в том случае, если противник попадет на холм, — пояснил Виллар. — Надеюсь, нам удастся застать их врасплох.

И поначалу все выглядело так, будто расчеты бригадира полностью оправдываются. Без четверти восемь драгуны ворвались в Вилья-Реал-де-Жедеш и не встретили практически никакого сопротивления. Дальний раскат грома аккомпанировал быстрой атаке, блеснувшая в небе молния отразилась серебряными всполохами от длинных кавалерийских сабель. С десяток человек попытались отбиваться, из таверны у церкви пальнула парочка-другая мушкетов — позднее, допрашивая пленных, Виллар выяснил, что в деревушке набирался сил отряд партизан. Нескольким удалось сбежать, с десяток погибли, но большинство, включая партизанского вожака, называвшего себя Учителем, попали в плен. Потери французов — двое раненых драгунов.

Еще сотня драгун поскакали к Квинте. Командовал ими капитан, пообещавший Кристоферу присмотреть за тем, чтобы особняк не разорили.

— Не хотите с ними? — предложил подполковнику Виллар.

— Нет.

Англичанин смотрел на деревенских девушек, которых сгоняли в таверну.

— Что ж, я вас понимаю, — согласился бригадир. — Здесь будет повеселее.

Французы и португальцы питали друг к другу примерно одинаковые чувства, а когда драгуны узнали, что в Вилья-Реал-де-Жедеш укрывались партизаны, их ненависть только усилилась. Мануэля Лопеса и его товарищей привели в церковь, где заставили сначала разбить алтари и все прочее, что можно разбить, а потом собрать обломки в кучу на середине нефа. Отца Жозефа, протестовавшего против такого вандализма, французы раздели догола, его рясу порвали на полосы, а потом этими полосами привязали священника к распятию над главным алтарем.

— Священники хуже всех, — объяснил Виллар англичанину, — потому что подбивают население сопротивляться. Но мы вырежем их до единого, так что попов в Португалии не останется.

Потом в церковь привели других пленников. Хватали не только партизан, но и каждого, у кого в доме находилось огнестрельное оружие. Одного мужчину притащили только потому, что он вступился на свою тринадцатилетнюю дочь. Драгунский сержант, вооружившись молотом, переломал несчастному руки и ноги.

— Так удобнее — не приходится связывать, — прокомментировал Виллар.

Кристофер поморщился, когда под ударами молота захрустели кости. Кто-то вскрикнул, кто-то заплакал, большинство деревенских угрюмо молчали. Отец Жозеф начал читать над умирающим молитву, но какой-то драгун заставил его умолкнуть, сломав челюсть рукоятью сабли.

Стемнело. Дождь еще стучал по крыше церкви, пусть и без прежней настойчивости. За окном блеснула молния, и бригадир, подойдя к боковому алтарю, подобрал горевшую на полу свечу. Вернувшись к груде обломков, он поставил свечу среди них, сыпанул пороху и отступил. Некоторое время свеча горела ровно, потом порох зашипел, и огонь вскинулся длинными яркими языками. Дым пополз к потолку. Виллар и драгуны отступили к двери. Раненые закричали.

— Бьются, как рыба на берегу, — рассмеялся бригадир, указывая на несчастных, которые ползли к огню в надежде потушить пожар. — Надеюсь, дождь не помешает. Они умрут, когда пламя доберется до крыши, так что задерживаться не советую.

Огонь уже трещал вовсю, дым сгущался.

Двери заколотили снаружи. С десяток драгунов остались у церкви, дабы убедиться, что пожар ограничится церковью и никто из португальцев не выберется наружу, офицеры же, в том числе Виллар и Кристофер, направились к таверне, где горели все лампы и свечи.

— Я распорядился, чтобы о дальнейшем ходе дел мне докладывали сюда, так что мы здесь задержимся, — сказал бригадир.

— Почему бы и нет.

Переступив порог, подполковник снял треуголку и огляделся.

— Поужинаем и попробуем местного вина, — предложил Виллар и кивком указал на деревенских девушек, которых выстроили у стены. — Что думаете?

— Соблазнительно.

— Да уж. — Виллар еще не до конца доверял англичанину, а потому намеревался устроить ему проверку. — Выбирайте любую.

Солдаты, охранявшие девушек, ухмылялись. Девушки тихонько плакали.

Кристофер подошел поближе. Если будет мяться или откажется, подумал бригадир, значит сочувствует португальцам. Сочувствующие находились даже среди офицеров, доказывавших, что своим отношением к местному населению армия лишь увеличивает число врагов и ухудшает свое положение. Виллар же, как и большинство его соотечественников, полагал, что португальцев должно наказывать как можно строже, чтобы в будущем никто не смел и палец поднять против солдат императора. Насилие, грабежи, поджоги — все это было, по мнению бригадира, защитной тактикой, и теперь он хотел, чтобы Кристофер открыто выступил на его стороне. Чтобы англичанин присоединился к французам в момент триумфа.

— Поторопитесь. Я обещал моим людям отдать им тех, которых не возьмем мы.

Кристофер кивнул:

— Я возьму маленькую. — Он хищно улыбнулся. — Рыженькую.

Девушка вскрикнула, но в ту ночь в Вилья-Реал-де-Жедеш кричали многие.

Как и на холме к югу от деревни.

Шарп бежал. Бежал и на бегу подгонял своих людей к вершине, а потом, оставив позади добрую сотню ярдов, успокоился и понял вдруг, что делает все неправильно.

— Стрелки! Сбросить ранцы!

Все лишнее побросали на землю, оставили только оружие и боеприпасы. Португальцы поступили так же. Охранять провизию, шинели и прочее оставили двенадцать человек, по шесть с каждой стороны. Дальше пошли быстрее.

— Вы видели кого-нибудь наверху? — пропыхтел, отдуваясь, Харпер.

— Нет, — коротко ответил Шарп, хотя и знал, что форт — единственный укрепленный пункт на много миль вокруг, а потому французы просто не могли оставить его без внимания, и сейчас какая-нибудь рота спешит к холму.

Так что, гонка? И кто раньше? У него не было никаких оснований полагать, что лягушатники уже там, однако и недооценивать противника лейтенант не мог.

Дождь усилился. Винтовки в такую погоду не сработают. Значит, в ход пойдут кулаки, сталь и приклады. Сапоги скользили на камнях и мокрой глине. Дыхание сбилось. Но по крайней мере труды не пропали зря — они расширили тропинку и вырубили ступени на самых крутых участках. Работа, придуманная только для того, чтобы занять людей, принесла плоды. Шарп поднимался первым, немного опережая самых выносливых, и постоянно всматривался в темноту, но видел там только тугие струи дождя. В какой-то момент он подумал о деревне и понял — сделать уже ничего нельзя, Вилья-Реал-де-Жедеш обречена. Он и хотел бы помочь, да не мог — людей для защиты деревни у него не было.