Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

Со дня падения Порто прошел ровно месяц. Строительство форта на холме близилось к завершению, и — к удивлению лейтенанта — стрелкам даже нравилось работать. Дэниел Хэгмэн понемногу начал вставать, и Шарп нашел ему занятие по силам: поставил на солнышке стол и поручил бывшему браконьеру почистить и смазать все винтовки, одну за другой. Беженцы, покинувшие Порто до его захвата французами, либо вернулись в город, либо нашли себе другое убежище, и все-таки меньше их не становилось. Попадая в устроенную партизанами ловушку, французы тут же безжалостно разграбляли ближайшие деревни и фермы, чтобы обеспечить себя пропитанием. Все больше и больше крестьян стекались к Вилья-Реал-де-Жедеш, привлекаемые слухами о том, что захватчики согласились пощадить деревню. Почему они так поступили, этого никто не знал, хотя некоторые старухи и утверждали, что всю долину взял под свою защиту святой Жозеф, статуя которого стояла в местной церкви, и отец Жозеф поощрял эти слухи. Он даже вынес статую из церкви и, украсив ее лавровым венком и гирляндами из нарциссов, пронес вокруг поселка, дабы показать святому, какие именно территории тому надлежит охранять и оберегать. Уголок мира, островок покоя посреди моря войны — такую репутацию заслужила скромная деревушка Вилья-Реал-де-Жедеш.

Май пришел с дождями и ветрами. Сброшенные с деревьев последние лепестки проложили в траве белые и розовые тропинки, а французы все не приходили, и Мануэль Лопес посчитал, что они просто слишком заняты, чтобы заниматься еще и тихой деревенькой.

— Положение у них не ахти, — радостно сообщил он. — Сильвейра прижучил их возле Амаранте, а дорога на Виго перекрыта партизанами. Они отрезаны. Им даже отступить некуда. Так что нам здесь беспокоиться не о чем.

Лопес частенько бывал в соседних городках под видом торговца религиозными побрякушками и возвращался домой с новостями.

— Они ищут продовольствие, — заметил Шарп.

— Верно, ищут, — согласился Лопес.

— А раз так, то однажды, когда сильно проголодаются, придут и сюда.

— Подполковник Кристофер не позволит. — Они шли по дороге к воротам, которые охраняли Харрис и Купер. Дождь усиливался. Серые тучи, казалось, зависли над северными холмами, и пару раз Шарп даже слышал раскаты грома, которые, впрочем, могли быть звуками далекой канонады. — Я скоро уйду.

— Вернетесь в Брагансу?

— Нет, пойдем в Амаранте. Хватит отсиживаться — пора драться.

— Прежде чем уйти, сделайте кое-что еще, — сказал Шарп, не обращая внимания на критические нотки в голосе партизанского командира. — Скажите беженцам, чтобы уходили из деревни. Пусть идут домой. Святой Жозеф устал и не сможет защитить всех, если лягушатники нагрянут.

Лопес покачал головой.

— Французы не придут, — упрямо повторил он.

— И когда они нагрянут, — так же упрямо гнул свое Шарп, — я не смогу защитить деревню. У меня не хватит для этого людей.

— Ваше дело защищать Квинту. Как-никак поместье принадлежит английской семье.

— Плевать мне на Квинту, — сердито оборвал его Шарп. — Сидеть в ней я не собираюсь. В случае чего уйдем все на холм, за стены. Нас и пяти дюжин не наберется! А лягушатники пришлют сотен пятнадцать.

— Говорю вам, они не придут. — Лопес привстал и, протянув руку, сорвал с ветки сморщенный цветок. — Никогда не доверял Сэвиджу с его портвейном.

— Почему?

— Из-за бузины. — Лопес показал Шарпу сорванный цветок. — Плохие виноделы добавляют в вино сок бузины — цвет получается более насыщенный.

Португалец бросил цветок, и Шарпу вдруг вспомнился тот день в Порто, день, когда французы взяли город, а на переправе утонуло столько народу. Он вспомнил, как подполковник собрался написать ему приказ отправиться через реку, как ударивший в дерево снаряд стряхнул на землю сотни розоватых лепестков и как подполковник принял их за лепестки вишни. И еще Шарпу вспомнилось лицо подполковника в тот момент, когда он сказал, что это не вишня, а иудино дерево.

— Господи!

— Что такое? — удивленно уставился на англичанина Лопес.

— Черт, да он предатель!

— Кто?

— Да подполковник, чтоб ему!

Шарп вряд ли смог бы объяснить, откуда в нем эта уверенность и почему он вообще пришел к выводу, что Кристофер предал свою страну, — все основывалось на инстинкте, а инстинкт на запавшем в память выражении возмущения и негодования, проступившем на лице подполковника, когда он услышал слово «Иуда». С тех пор Шарп постоянно колебался между подозрением в предательстве и неясной верой в то, что Кристофер выполняет какую-то тайную дипломатическую работу, но теперь внезапно всплывшее воспоминание и понимание того, что, кроме возмущения и негодования, на лице подполковника отразился еще и страх, убедили Шарпа в том, что человек, укравший его трубу, не только вор, но и изменник.

— Вы были правы, — заявил он изумленному португальцу. — Пора драться. Харрис!

— Сэр?

— Найди сержанта Харпера. И лейтенанта Виченте.

Виченте пришел первым и, хотя Шарп не сумел объяснить толком, почему считает подполковника предателем, спорить по данному поводу не стал — во-первых, потому что ненавидел Кристофера из-за женитьбы на Кейт, и, во-вторых, потому, что ему тоже осточертело прозябание вдалеке от фронта.

— Займитесь продуктами, — наказал ему Шарп. — Пойдите в деревню, попросите напечь побольше хлеба и купите сколько сможете солонины и копченостей. К ночи у каждого должен быть пятидневный запас.

Харпер повел себя осторожнее:

— По-моему, у вас есть приказ, сэр.

— Есть, Пэт, от генерала Крэдока.

— И вы собираетесь его нарушить?

— А кто доставил мне этот приказ? — спросил Шарп. — Кристофер. Наврал Крэдоку, как и всем остальным. — Разумеется, полной уверенности у него не было, но Шарп не видел никакого смысла в дальнейшем пребывании в Квинте. Чем сидеть на месте, лучше пробиваться на юг и надеяться, что в случае чего капитан Хоган защитит от генеральского гнева. — Выступаем сегодня после заката. Проверь, чтобы все были готовы.

Харпер повел носом:

— Будет дождь, сэр. Сильный дождь.

— На такой случай Господь и дал нам непромокаемую шкуру.

— Я к тому, сэр, что, может быть, стоило бы переждать до полуночи. Пусть бы дождик пролился, а там…

Шарп покачал головой:

— Пэт, я хочу как можно скорее убраться отсюда. Не могу объяснить, только мне это место как-то вдруг разонравилось. Пойдем на юг. К реке.

— Но разве лягушатники не убрали все лодки?

— На восток, — Шарп мотнул головой в сторону Амаранте, откуда доносились звуки сражения, — я идти не хочу, а на западе только лягушатники. — На севере их поджидали горы и камни, зато к югу лежала река, а где-то за рекой находились британские войска. Что касается переправы, то он сильно сомневался, что французы смогли уничтожить все лодки. — Что-нибудь найдем, не сомневайся.