Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

— La Manche , — сухо ответил Виллар, имея в виду пролив, отделяющий Францию от Англии, и затянулся сигарой. — Вы сообщили мне о назревающем в нашей армии мятеже, но так и не сказали, что хотите взамен. Говорите, время пришло.

— Мне нужна торговля портвейном.

Очевидно, Виллар не ожидал столь простого ответа, потому что сбавил шаг:

— Торговля портвейном?

— Вся. Крофт, Тейлор, Берместер, Смит Вудхаус, Сэвидж, Гулд, Копке, Сэндмен — мне нужны все винодельни. Я не хочу владеть ими — мне достаточно Сэвиджей, — но я хочу быть единственным экспортером.

Виллару понадобилось несколько секунд, чтобы охватить весь масштаб замысла.

— Вы будете контролировать половину экспорта Португалии! Вы будете богаче императора!

— Не совсем. Император сможет обложить меня налогом, а я никогда не смогу обложить налогом императора. Богат не тот, кто платит налоги, а тот, кто их устанавливает.

— И все равно вы будете очень богаты.

— Именно этого, генерал, я и хочу.

Виллар остановился у лужайки. В доме кто-то играл на клавесине, из окна доносился женский смех. Когда-нибудь, подумал француз, сюда придет мир, и приблизить его поможет вот этот англичанин.

— Вы не даете имена, которые мне нужны, — сказал он резко, — и дали сведения по британским силам. Но откуда мне знать, что вы нас не обманываете?

— Этого вы знать не можете.

— Мне нужны другие списки. Мне нужно нечто более весомое. Доказательство того, что вы на нашей стороне.

— Вам нужна кровь, — спокойно сказал Кристофер, ожидавший чего-то подобного.

— Кровь — это убедительно. Но только не португальская, а британская.

Кристофер улыбнулся:

— Есть такая деревня, Вилья-Реал-де-Жедеш. Там у Сэвиджей несколько виноградников. Любопытно, что война туда пока еще не заглянула. — Он не стал говорить, что заключил соглашение с командиром Аржентона, чьи драгуны патрулировали тот район. — Отправьте туда небольшой отряд, и вы найдете там небольшую горстку британцев. Еще там есть португальские солдаты и партизаны. Думаю, всего их там не больше сотни. Они ваши, но взамен я кое-что попрошу.

— Что еще?

— Не трогать Квинту. Поместье принадлежит семье моей жены.

Где-то за северным горизонтом громыхнул гром, вспышка молнии вырвала из темноты силуэты кедров.

— Вилья-Реал-де-Жедеш?

— Деревушка неподалеку от дороги на Амаранте. Хотел бы я предложить вам что-нибудь еще, но предлагаю то, что есть. Никаких проблем у вас возникнуть не должно. Старшим там британский лейтенант, не отличающийся особенной изобретательностью. Ему лет тридцать, а он до сих пор в лейтенантах, так что вывод очевиден.

Еще один удар грома заставил Виллара обернуться.

— Нам нужно вернуться до дождя. — Он зашагал к дому и вдруг остановился. — Вы предаете свою страну. Вас это не беспокоит?

— Я ничего не предаю. — Ради разнообразия Кристофер заговорил искренне: — Если вы, покорив Европу, будете управлять ею только своими силами, вас сочтут авантюристами и эксплуататорами, но если вы поделитесь властью, если каждый народ примет участие в управлении другими народами, тогда мы вступим в обетованный мир разума и мира. Разве не этого хочет ваш император? Это ведь он говорит о европейской системе, европейском кодексе, европейском суде и едином народе, европейцах. Как можно предать свой континент?

Виллар состроил гримасу:

— Наш император много о чем говорит. Он корсиканец, и мечты у него заоблачные. Вы такой же? Мечтатель?

— Я — реалист, — ответил Кристофер.

Он уже воспользовался сведениями о мятеже, чтобы заслужить благодарность французов, и теперь собирался заслужить их доверие, принеся им в жертву британских солдат.

Шарпу и его людям надлежало умереть ради наступления прекрасного будущего для всей Европы.

Пропажа подзорной трубы сильно огорчила Шарпа, и как ни пытался он убедить себя, что это ерунда, что труба просто безделушка, полезное излишество, помогало плохо. Инструмент был своего рода знаком, свидетельством достижения, не просто спасения сэра Артура Уэлсли, но и его последующего производства в сержанты. Иногда, почти не смея верить, что он — офицер королевской армии, Шарп доставал трубу, смотрел на нее и думал о том, как же далеко увела его судьба от приюта на Брухаус-лейн и многого другого. Обычно он отказывался комментировать надпись на табличке, привинченной к корпусу трубы, хотя и знал — о секрете известно многим. Люди смотрели на него, вспоминали, что однажды он дрался как дьявол под индийским солнцем, и в их глазах Шарп видел уважение, восхищение или страх.

И вот теперь чертов Кристофер украл трубу!

— Вы вернете ее, сэр, — пытался утешить командира Харпер.

— Да уж верну, черт возьми. Слышал, Уильямсон подрался с кем-то в деревне прошлой ночью?

— Драки, сэр, не получилось. Я его оттащил.

— И с кем он сцепился?

— С одним из парней Лопеса. Тоже злой как черт.

— Мне его наказать?

— Да что вы, сэр! Конечно нет. Я сам за ним присмотрю.

Тем не менее Шарп запретил ходить в деревню, хотя и знал, что популярности себе таким решением не добавит. От имени остальных выступил Харпер, напомнивший, что в Вилья-Реал-де-Жедеш есть симпатичные девушки.

— Ребята ведь не часто туда ходят, сэр. Только вечерком. Повидаться — и назад.

— А потом они уйдут, а здесь детишки останутся.

— Не без того, сэр, — согласился Харпер.

— А девушки сюда разве не ходят? Я слышал, некоторые бывают, а?

— Некоторые бывают, сэр, это правда, я тоже слышал.

— Включая одну рыженькую, да? Это к ней ты так рвешься?

Сержант перевел взгляд на кружащего над холмом сарыча.

— Кое-кто из ребят любит заглядывать в церковь, сэр, — сказал он, старательно избегая упоминаний о рыженькой по имени Мария.

Шарп улыбнулся:

— И сколько ж у нас католиков?

— Не так уж и мало, сэр. Ну, я, конечно. Потом Донелли, Картер, Макнил. Да, еще Слэттери. Все остальные, понятное дело, отправятся в ад.

— Слэттери? Но Фергус не христианин.

— Я и не говорил, что он христианин, но на службу ходит.

Шарп невольно рассмеялся:

— Ладно, так и быть, католики пусть ходят на службу.

Харпер ухмыльнулся:

— Помяните мое слово, сэр, к воскресенью все станут католиками.

— Мы в армии, Пэт, так что каждый, кто пожелает перейти в другую веру, должен обратиться ко мне за разрешением. Свою четверку ты можешь отвести на службу, однако с таким условием, что к полудню вы возвращаетесь. А если я узнаю, что за вами и другие увязались, отвечать будешь ты.

— Я?

— Разве не ты сержант?

— Сэр, парни видят, что португальцы ходят в деревню каждый день, и не понимают, почему им нельзя.

— Лейтенант Виченте тоже португалец. Его люди знают местные правила. Мы не знаем. Рано или поздно кто-нибудь обязательно не поделит девчонку и подерется. Нам это не надо, Пэт.