Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

— Быть начеку, парни! — крикнул он. — И целиться ниже!

Шарп этого не знал, но французы опаздывали. Дюлон хотел достичь вершины еще до рассвета, да вот только подъем в темноте потребовал гораздо больше времени, и к тому же его люди устали после беспокойной ночи, когда им пришлось гоняться за призраками. Только вот призраки оказались вполне реальными и убили одного артиллериста, ранили еще трех и нагнали страху на остальных пушкарей. Дюлон, приказав не брать пленных, испытывал к противнику невольное уважение.

А потом началось побоище.

Именно побоище. У французов были мушкеты, у британцев винтовки, и французам на пути к вершине пришлось в какой-то момент сосредоточиться на узком хребте, где они стали легкими мишенями для стрелков. Шестеро упали в первые же секунды, но Дюлон посчитал, что сломит врага за счет численного перевеса. Однако винтовки били и били, над склоном плыл дым, и пули находили цели. Лишь теперь майор на практике усвоил то, о чем раньше слышал только на лекциях. Да, нарезное оружие имело преимущество. Ведя огонь с расстояния, на котором мушкетный залп батальона не нанес бы неприятелю ни малейшего урона, британцы укладывали его людей с непостижимой точностью. Он также заметил, что винтовочные пули и звучат по-другому. Короткий, как удар хлыстом, едва различимый свист — и глухой удар. Сами винтовки не кашляли, как мушкеты, а издавали сухой, отрывистый треск. Отдача у них была сильнее, чем у мушкетов. Дюлон уже видел стрелков: не обращая внимания на летящие через их головы и взрывающиеся где-то на вершине снаряды, они поднимались из-за каменных стен редутов, чтобы перезарядить оружие. Майор кричал своим, чтобы стреляли, только мушкеты звучали хлипко, пули уходили в сторону, а пехотинцы не спешили лезть на узкую тропинку.

Зная, какое значение для солдат имеет личный пример офицера, Дюлон решил рискнуть. Может быть, ему повезет и пуля пройдет мимо, а он сумеет добраться до редута.

— За мной! — крикнул он, вытаскивая саблю и бросаясь вперед. — За Францию! За императора!

— Прекратить огонь! — скомандовал Шарп.

Никто не последовал за Дюлоном. Никто. Он остался один на склоне. Шарп оценил смелость врага и в знак признания шагнул вперед и отсалютовал ему саблей.

Дюлон, увидев, что его приветствует враг, остановился и оглянулся. Потом снова повернулся к Шарпу, поднял саблю в ответном салюте и бросил ее в ножны. Его люди отказались идти за ним и умирать за императора. Он кивнул Шарпу и побрел вниз, а через двадцать минут с холма ушли все французы. Солдатам Виченте, занявшим позицию на открытой террасе башни, так и не довелось пострелять. Тем не менее двое из них погибли от взрыва снаряда. Ранение получил и Гейтакер, которому осколком разрезало правое бедро. К счастью, кость оказалась не задета. Что гаубица вела огонь во время атаки, Шарп понял только тогда, когда она умолкла. Он огляделся. Солнце поднялось довольно высоко, и долины уже грелись под его лучами, а сержант Харпер, винтовка которого раскалилась от стрельбы, даже успел приготовить первый утренний чай.

Около полудня на холм вскарабкался французский солдат с белым флагом перемирия, привязанным к стволу мушкета. Солдата сопровождали два офицера, один — в синей форме французской пехоты, другой, подполковник Кристофер, в красном британском мундире с черным кантом и обшлагами.

Шарп и Виченте вышли навстречу офицерам, которые, оставив угрюмого солдата с белым флагом на склоне, направились к башне. Едва увидев француза, Виченте поразился сходству между ним и Шарпом: оба высокие, темноволосые и даже отмеченные шрамом. Потрепанный синий мундир украшали погоны с зеленой бахромой, указывавшие на принадлежность офицера к легкой инфантерии. Плюмаж из красных и белых перьев над белой металлической бляхой с изображением орла и числом «31» выглядел довольно новым и свежим на фоне замусоленного кивера.

— Первым убьем лягушатника, — пробормотал Шарп. — Опасный ублюдок. А потом возьмемся за предателя. Порежем на рагу.

— Что вы такое говорите! — ужаснулся португалец. — Над ними белый флаг!

Они остановились в нескольких шагах от подполковника, который вытащил изо рта зубочистку и приветливо кивнул Шарпу.

— Как дела, лейтенант? — спросил Кристофер и тут же поднял руку. — Подождите… секунду… — Он открыл трутницу, высек искру и стал прикуривать сигару. Раскурив ее должным образом, захлопнул крышку и улыбнулся. — Со мной майор Дюлон. По-английски ни слова не понимает, но почему-то захотел посмотреть на вас.

Шарп взглянул на француза, сразу признал в нем офицера, столь доблестно пытавшегося вести своих людей в атаку, и почувствовал жалость к человеку, вынужденному сопровождать предателя и вора.

— Где моя труба? — спросил он у Кристофера.

— Там, внизу. — Подполковник небрежно махнул рукой. — Можете взять, когда захотите. — Он затянулся и обвел взглядом склон, на котором лежали тела убитых. — Бригадир Виллар немного переусердствовал, не правда ли? Хотите сигару?

— Нет.

— Как хотите. — Кристофер выпустил струйку дыма. — Хорошо поработали, Шарп. Молодцом. Горжусь вами. Эти ребята, — он кивнул в сторону Дюлона, — не привыкли проигрывать. Показали чертовым лягушатникам, как умеют драться англичане, а?

— А еще ирландцы, — сказал Шарп. — И шотландцы. И валлийцы. И португальцы.

— Какой вы благородный, всех помните. Но теперь дело кончено, лейтенант. Пора собирать вещички и уходить. Лягушатники предлагают вам все воинские почести. Уйдете с оружием и под развернутым флагом. Без обид. Они, конечно, не очень довольны, но мне удалось их убедить.

Шарп снова взглянул на француза, который стоял с каменным выражением лица в паре шагов от подполковника, словно показывая, что не имеет никакого отношения к миссии предателя. Он повернулся к Кристоферу:

— Вы что, за дурака меня принимаете?

Подполковник оставил реплику без комментария.

— Не думаю, что вы успеете вернуться в Лиссабон. Крэдок уйдет через день-два, а с ним и вся армия. Они вернутся домой, лейтенант. В Англию. Так что для вас лучший вариант — подождать в Порто. Французы согласились репатриировать всех британских граждан, и корабль уйдет через неделю-другую. И вас прихватит.

— А вы тоже возвращаетесь?

— Очень возможно. Спасибо, что спросили. Не сочтите за нескромность, но, думаю, я вернусь на родину героем. Человеком, принесшим мир Португалии! За такое могут и в рыцари произвести, согласны? Мне, конечно, все равно, а вот Кейт была бы не против стать леди Кристофер.

— Не будь ты под белым флагом, я бы прямо здесь, на месте, выпустил тебе кишки, — сказал Шарп. — Знаю, чем ты занимаешься. Обедаешь с французскими генералами? Приводишь их сюда, чтобы они тут нас перехлопали? Ты предатель, Кристофер. Мерзкий, гнусный предатель, и ничего больше. — Тон Шарпа, очевидно, подсказал французу, о чем речь, потому что по губам майора скользнула улыбка.