Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

— На войне правил нет, — ответил Шарп, понимая, что Виченте такое объяснение не устроит.

— Правила есть, — возразил португалец.

Шарп пропустил сию реплику мимо ушей:

— Солдаты — не святые. По крайней мере большинство из них. Это мошенники, пьяницы, воры. Неудачники. Не добившись успеха ни в чем другом, они добровольно или по воле судьи записываются в армию. Потом им дают оружие и приказывают убивать. То, что наказывается дома повешением, в армии поощряется, и, если офицеры не держат их в узде, они начинают думать, что убивать позволительно всех. Эти парни, — он посмотрел вниз, где под пробковыми дубами отдыхали британские и португальские солдаты, — прекрасно знают, какая кара их ждет, если они переступят черту. Но что будет, если я отпущу поводок? Они растопчут эту страну, а потом сделают то же самое с Испанией и не остановятся, пока не перебьют всех. — Шарп замолчал, поймав себя на том, что несправедлив к своим людям. — Имейте в виду, они мне нравятся. Они не самые худшие, просто неудачники и чертовски хорошие солдаты. — Он нахмурился, смущенный собственными словами. — А лягушатники? У них нет выбора. Это называется воинской повинностью. Любого бедолагу, будь он булочником или кузнецом, могут призвать, надеть на него форму и отправить в другую страну. Им это не нравится, а поскольку у французов солдат не порют, то и удерживать их нечем.

— А вы кого-нибудь пороли?

— Я — нет. — Шарп подумал, не рассказать ли Виченте о том, как его самого высекли на раскаленном плацу в далекой Индии, но потом решил, что это будет звучать как хвастовство. — Я просто отвожу нарушителя подальше и поколачиваю. Так быстрее.

Виченте улыбнулся:

— Я бы так не смог.

— У вас свои средства. Я бы лучше под кнут стал, чем связался бы с законником. — Власть должна быть сильной и не стесняться эту силу демонстрировать. Может быть, подумал Шарп, Уильямсон и не сбежал бы, если бы отведал кулаков. А может, это ничего бы не изменило. — Далеко до реки?

— Часа три, не больше.

— Тогда пора трогаться.

— А французы? — занервничал Виченте.

— Здесь их нет, там тоже. — Шарп указал на юг. — Дыма не видно. Птицы не кружат — значит, и кота внизу нет. А французских драгун можно за милю учуять. У их коней от седел потертости, поэтому и несет от них, как от выгребной ямы.

Выступили через четверть часа. На траве еще лежала роса. Прошли через выглядевшую вымершей деревеньку — жители, вероятно, укрылись в лесу, увидев приближающуюся колонну. О недавнем присутствии людей свидетельствовало развешанное на просушку белье, только сами люди так и не появились, хотя сержант Мачедо и прокричал во все горло, что они свои. Кресэйкр, внимание которого привлекла лежащая на лавровом кусте приличная мужская рубашка с костяными пуговицами, отстал с тем расчетом, чтобы прихватить добычу, когда колонна пройдет вперед, но Шарп, разгадав его намерения, громко предупредил:

— За кражу — петля! А вешать тут есть на чем.

Кресэйкр сделал вид, что его это не касается, однако поспешил вернуться в строй.

Выйдя к Дору, остановились. Барка-д’Авинташ лежала западнее, и Шарп, зная, что люди устали, объявил привал. Бивак устроили в леску над рекой. Вокруг все как будто притихло. Далеко к югу в небо тянулся столб дыма, а над западным горизонтом висела дрожащая дымка, указывавшая на близость большого города. Виченте сказал, что до Барка-д’Авинташ осталось не больше часа пути, но Шарп решил продолжить марш только на следующее утро. Несколько человек стерли ноги и хромали. Раненный в бедро Гейтакер жаловался на боль. Один из португальцев разулся и шел последний час босиком, и Шарп уже подумывал последовать его примеру. Главную причину задержки он объяснил Виченте так:

— Если французы там, на рассвете проскользнуть мимо будет легче. А если их нет, у нас будет целый день на постройку плота.

— А как же мы? — спросил португалец.

— Вы по-прежнему хотите идти в Порто?

— Полк набран там. Люди волнуются. Все хотят знать, как их семьи.

— Тогда проводите нас до Барка-д’Авинташ, — предложил Шарп, — а потом идите домой. Только поосторожнее, и все будет в порядке.

Сам он верил в это слабо, да вот ничего другого сказать не мог.

А пока все отдыхали. В какой-то момент где-то далеко прогремел гром, но сверху не капало, и Шарп решил, что это не гром, а пушки. Неподалеку храпел Харпер. Некоторое время лейтенант смотрел на него, прикидывая, не исходят ли сомнительные звуки от ирландца, однако гром повторился, только теперь уже тише. Он толкнул сержанта.

— Что?

— Пытаюсь уснуть.

— И я тоже.

— Слушай!

Но слушать было нечего — только неразборчивое бормотание реки да тихий шорох листьев, беседующих с восточным ветром.

Взять десяток человек да наведаться в деревню — посмотреть, что к чему? Подумав, Шарп отказался от этой мысли — дробить и без того мелкие силы опасно, а опасности, если они там и есть, могут подождать до утра. Около полуночи вроде бы снова загрохотало, но налетевший ветерок отнес звуки в сторону.

Рассвет выдался тихий. Накрытая мягким туманом река поблескивала, как полоска стали. Луиш, приставший к отряду Виченте, оказался неплохим скорняком и починил с полдюжины разбитых сапог. Он даже предложил Шарпу услуги брадобрея. Лейтенант отказался:

— Побреюсь, когда переправимся.

— Надеюсь, борода отрасти не успеет, — заметил Виченте.

Дальше дорога лежала между высокими холмами. Точнее, это была даже не дорога, а широкая тропа, разбитая, местами заросшая кустарником и постоянно петляющая, так что шли медленно. Но враг не встретился, а потом холмы отступили, сменившись равниной, тропа выровнялась, с обеих сторон к ней подступили виноградники, и наконец впереди показались белые, ярко освещенные поднявшимся солнцем стены Барка-д’Авинташ.

Французов в деревне не было. Местные жители при виде людей в форме поспешно исчезали в домах, но с некоторыми Виченте удалось поговорить. Его собеседники сообщили, что лодок в деревне нет, что все их сожгли или забрали с собой французы. Французы появлялись редко. Иногда наведывались драгуны, которые смотрели на реку, прихватывали, что плохо лежит, и уезжали. Новостей было мало. Одна женщина, продававшая на рынке в Порто оливковое масло, яйца и копченую рыбу, рассказала, что все французы охраняют побережье между городом и морем, но Шарп не очень ей поверил. Ее муж, согбенный здоровяк с заскорузлыми пальцами, осторожно допустил, что плот построить можно, если собрать в деревне поломанную мебель.

Шарп выставил пикеты на западной околице, там, где ранили Хэгмэна, потом забрался на дерево и с изумлением обнаружил, что видит на холмистом горизонте окраинные здания Порто. Он сразу узнал большой белый дом с плоской крышей, неподалеку от которого в первый раз встретился с Виченте. Как же близко! До города было никак не больше трех миль, и за подступами к нему, несомненно, наблюдали французские пикеты.