Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

Чем дальше они продвигались на запад, тем больше встречалось домиков, окруженных огородами, крохотными виноградниками и оливковыми деревьями. Пробираясь между ними, Шарп постоянно ощущал грозное присутствие громадного здания на холме, из окон которого, как ему представлялось, за ними наблюдали сотни глаз притаившегося там неприятеля, тем не менее каждый раз, когда он поворачивался к семинарии, она отвечала ему равнодушным взглядом пустых стекол.

Французы появились неожиданно и не со стороны холма, а спереди. Точнее, не французы, а француз. Шарп свернул за угол и увидел его. Лягушатник стоял на середине мощеной дорожки, что вела от лодочной мастерской к реке. Мушкет и кивер лежали на камнях, а сам француз — это был пехотинец — наклонился, чтобы поиграть со щенком. Где один, там и другие. Не забрел же солдатик в деревню сам по себе! Шарп бросил взгляд в сторону тополиной рощицы у дальнего конца дороги. Может быть, патруль там? Но почему так тихо? И где все остальные?

То ли француз услышал какой-то шорох, то ли почувствовал, что за ним наблюдают, так или иначе, он выпрямился, повернулся, понял, что мушкет лежит на земле, потянулся за оружием и застыл, увидев перед собой черный глаз винтовки. Шарп покачал головой и жестом предложил французу оставаться на месте. Лягушатник повиновался. Был он совсем еще молодой, не старше Пендлтона или Перкинса, с круглым невинным лицом и голубыми испуганными глазами. Когда Шарп шагнул к нему, французик невольно попятился и заскулил. Лейтенант схватил его за грудки, оттащил за угол, выхватил из ножен штык и бросил его в реку.

— Связать, — приказал он Тангу.

— Легче глотку перерезать, — предложил Танг.

— Нет. Свяжи, заткни чем-нибудь рот и не упускай из виду. — Он повернулся к Виченте. — Я видел только одного.

— Их должно быть больше, — сказал португалец.

— Других не видать.

Шарп выглянул из-за угла — никого, кроме щенка, пытавшегося утащить оставшийся на дороге мушкет, — и подозвал Харпера:

— Я никого не вижу.

— Не один же он здесь.

Тем не менее никто не появлялся.

— Я хочу добраться до той рощицы. — Шарп посмотрел на тополя в конце дороги.

— Придется пробежаться, сэр.

Они рванули к деревьям через открытое пространство и, добежав до рощицы, бросились на землю. Никто не стрелял, никто не кричал им вслед, и только собачонка, решив, что с ней играют, с лаем помчалась за ними.

— Господи! — воскликнул Шарп.

Причиной восклицания стал не шумный щенок, а то, что лейтенант увидел на реке. Лодки. Предполагалось, что французы уничтожили или увели все, что могло плавать, но здесь перед ним лежали на грязном, илистом берегу три громадные винные баржи. Три! Может, их привели в негодность? Пробили дырки в днище? Пока Харпер пытался успокоить щенка, Шарп спустился к воде и забрался на борт ближайшей баржи. С севера его закрывали от любопытных глаз густорастущие деревья, из-за которых, возможно, французы и пропустили эти суда. Другая приятная новость заключалась в том, что баржа оказалась совершенно целой, без пробоин. Вода на днище, правда, плескалась, но это была пресная, дождевая вода, а не та соленая, что приносила по два раза на день приливная волна. Не обнаружив на стенках следов топора, Шарп прошел к носу, где обнаружил шесть громадных весел, связанные вместе обрывком растрепавшейся веревки, а потом вернулся к корме, где нашел крошечную шлюпку, потрескавшуюся и облупленную.

— Сэр! — прошипел с берега Харпер. — Сэр!

Сержант указывал куда-то за реку, и Шарп, обернувшись, увидел на южном берегу всадника в красном британском мундире и треуголке. Незнакомец смотрел на него. В первое мгновение Шарпу показалось, что это подполковник Кристофер, однако всадник был заметно плотнее, да и хвост у его лошади, как заведено в британской армии, был обрезан. Лейтенант помахал рукой, но всадник не ответил, — возможно, его смутила зеленая форма стрелка.

— Собери всех сюда, — распорядился Шарп и снова посмотрел на незнакомца.

Тот отвернулся, словно обращаясь к кому-то невидимому, а потом, указав на баржи, показал, что их нужно перевести через реку.

Что делать? Офицер на южном берегу был определенно старше его по званию, и Шарп, стоило ему переправиться, сразу попал бы в жесткие тиски армейской дисциплины. И тогда прощай свобода действий. А что, если отправить туда Луиша? Он не военный и приказы исполнять не обязан. Подозвав брадобрея, Шарп помог ему подняться на баржу:

— Со шлюпкой справишься?

Португалец поначалу растерялся, потом, подумав, решительно кивнул:

— Конечно справлюсь, сэр.

— Тогда плыви к южному берегу и узнай, чего хочет тот британский офицер. Скажи ему, что я собираюсь проверить, есть ли французы в семинарии. И передай, что в Барка-д’Авинташ есть еще одна лодка.

Судя по всему, армия вела наступление на север и остановилась, наткнувшись на Дору. Утренняя пальба, скорее всего, именно с этим и была связана. Да вот только без лодок британцы ничего не могли поделать. И где, черт возьми, их хваленый флот?

Харпер, Мачедо и Луиш общими усилиями спустили шлюпку на воду. Прилив гнал воду, но баржи пока сидели прочно. Оттолкнувшись от берега, Луиш взял весла, устроился поудобнее на узкой банке и с удивительной ловкостью пустился в плавание, время от времени оглядываясь через плечо, чтобы не отклониться от цели. Рядом с первым всадником появился второй, в красном мундире и черной треуголке, и Шарп, словно боясь, что армия утащит его в свои тенета, спрыгнул с баржи и выбрался на берег.

— Вы оставайтесь здесь, — сказал он Виченте, — а я взгляну на холм.

Португалец вроде бы собрался возразить, затем согласно кивнул, и Шарп сделал знак стрелкам следовать за ним. Уже ступая под сень тополей, он оглянулся и увидел, что Луиш почти достиг южного берега. Шарп раздвинул кусты и обнаружил, что стоит перед дорогой. Той самой, по которой они ушли из Порто. Французов видно не было. Семинария казалась заброшенной. К черту, подумал он. Надо идти.

К холму двинулись стрелковой цепью. Склон был открытый, лишь кое-где торчали деревца да на полпути стоял покосившийся навес. Окажись в семинарии французы, спрятаться было бы негде. Шарп понимал, что сильно рискует, что надо бы выслать вперед разведчиков, но из окон никто не стрелял, никто не окликал, и он все прибавлял и прибавлял шагу, пока не закололо в боку.

Но вот наконец и вершина. Шарп поднял голову и увидел перед собой зарешеченные окна первого этажа и семь арочных дверей. Он толкнул первую — заперта. Пнул — и поморщился от боли. Дверь даже не шелохнулась. Шарп пригнулся, ожидая, пока подтянутся последние из его стрелков. Глядя на запад через долину, лежащую между семинарией и городом, он видел, что французские батареи бьют по какой-то цели за рекой, хотя саму цель закрывал холм на южном берегу.