Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

Маршал пригласил к завтраку дюжину гостей, и все они теперь скучали в ожидании в одном из приемных залов в западной части дворца, где высокие стеклянные двери открывались на террасу, украшенную цветами в резных каменных урнах и лавровыми кустами, которые подрезал пожилой садовник с длинными ножницами. Гости — все, за единственным исключением, мужчины и все, кроме двоих, французы — то и дело выходили на террасу, откуда открывался вид через реку и, следовательно, на британские батареи, стрелявшие из-за Дору. Сказать по правде, смотреть было особенно не на что, поскольку пушки стояли на улицах Вилья-Нова-де-Гайя, и даже самым любопытным, вооруженным подзорными трубами, удавалось рассмотреть лишь грязно-серые клубы дыма да услышать, как грохочут ядра, ударяясь о здания, выходящие к городской набережной. Другим достойным созерцания видом был понтонный мост, восстановленный французами и снова взорванный ввиду приближения сэра Артура Уэлсли.

Кейт была единственной женщиной, удостоенной чести быть приглашенной на завтрак к маршалу, и пришла по настоянию мужа в гусарской форме. Настойчивость супруга вознаграждалась теперь восхищенными взглядами других гостей, которых привлекали ее длинные ноги. Сам Кристофер облачился в цивильное платье и выделялся на фоне офицеров, делавших вид, что близость британских орудий их ничуть не беспокоит.

— Палят по нашим часовым шестифунтовыми ядрами, — заметил драгунский майор, мундир которого украшали аксельбанты и золотые галуны. — Это то же самое, что мух бить дубинкой. — Он раскурил сигару, затянулся, окинул Кейт цепким, оценивающим взглядом и повернулся к соседу. — С такой задницей ей бы надо быть француженкой.

— Такую б завалить на спинку.

— Да, я бы не отказался.

Кейт ловила на себе эти липкие взгляды и не знала, куда от них деться. Она чувствовала себя неловко в облегающей, чересчур откровенной форме, которая к тому же как бы намекала на ее симпатии к французам.

— Постарайся произвести впечатление, — напоминал ей Кристофер.

— Я стараюсь. Стараюсь не выдавать радости при каждом залпе британских пушек.

— Не смеши меня.

— В этом есть что-то смешное? — нахмурилась Кейт.

— Обычная демонстрация, — объяснил Кристофер, делая жест в сторону Вилья-Нова, над черепичными крышами которой висели облачка порохового дыма. — Уэлсли привел армию сюда, но дальше ему хода нет. У него нет лодок, а его флот не рискнет подняться по реке и пройти мимо речных фортов. Постреляет из пушек, попугает трусов, а потом развернется и уйдет в Коимбру или Лиссабон. Выражаясь шахматным языком, у нас патовая ситуация, дорогая. Сульт не может идти на юг, потому что еще не получил подкреплений, а Уэлсли не может идти дальше на север, потому что у него нет лодок. А там, где военные не способны навязать свое решение, вопросы улаживают дипломаты. Вот почему я здесь, о чем тебе постоянно приходится напоминать.

— Ты здесь, — возразила Кейт, — потому что твои симпатии на стороне французов.

— Ты меня обижаешь, — усмехнулся Кристофер. — Я здесь потому, что здравомыслящие люди должны делать что-то, дабы не допустить продолжения войны. А чтобы разговаривать с противником, нужно быть на одном с ним берегу. Я ведь не могу вести переговоры через реку.

Кейт не ответила. Она не верила больше многословным и запутанным объяснениям супруга, не верила высокопарным разговорам о новых идеалах и новом порядке в Европе. Гораздо больше ей была понятна идея патриотизма, и больше всего на свете она хотела бы переправиться через реку и присоединиться к людям, которых считала своими. Но мост взорвали, а лодки через реку больше не ходили. Кейт шмыгнула носом, сдерживая слезы, и Кристофер, раздраженный столь очевидным проявлением неуместных эмоций, отвернулся. Удивительно, как женщина столь совершенной красоты может быть столь плаксива.

Смахнув слезы, Кейт подошла к садовнику, неспешно подрезавшему лавровый куст.

— Как я могу перебраться через реку? — спросила она по-португальски.

Старик даже не поднял головы:

— Это невозможно.

— Но мне нужно!

— Вас подстрелят, если попытаетесь. — Он посмотрел на нее, скользнув взглядом по закованной в гусарскую форму фигуре. — И это вам не поможет.

Часы в зале дворца начали отбивать одиннадцать, когда маршал Сульт спустился наконец по широкой резной лестнице. Поверх бриджей и рубашки на нем был шелковый халат.

— Завтрак готов? — недовольным тоном осведомился маршал.

— Стол накрыт в голубой приемной, сир, — доложил адъютант. — Гости там и ждут вас.

— Хорошо, хорошо. — Маршал подождал, пока откроют двери, и встретил гостей широкой улыбкой. — Садитесь, прошу вас. А, вижу у нас сегодня без формальностей. — Последняя фраза относилась к тому, что завтрак подали в серебряных кастрюльках, которые стояли на длинном буфете. Сульт поднял первую крышку. — О, ветчина! А что еще? Тушеные почки? Прекрасно! Говядина! И язык! Отлично! Отлично! И ливер. Мм, выглядит аппетитно. Доброе утро, подполковник! — Приветствие адресовалось Кристоферу, который ответил поклоном. — Вы и супругу привели? Очень мило. Садитесь сюда.

Сульт похлопал по соседнему стулу. Ему нравился этот англичанин, разоблачивший заговорщиков, которые планировали поднять мятеж, если он провозгласит себя королем. Маршал еще не отказался от честолюбивых планов, но понимал, что, прежде чем примерять корону и брать в руки скипетр, нужно разбить британцев и португальцев.

Внезапное наступление Уэлсли стало для Сульта неприятной неожиданностью, хотя и не более того. Его уверили, что за рекой ведется наблюдение и средств для переправы у противника нет, а потому ему ничто не угрожает, и британцы могут хоть сто лет сидеть на южном берегу и грызть ногти.

Стекла в высоких окнах задрожали от грохота пушек, и этот звук заставил маршала обернуться.

— Вижу, у наших артиллеристов сегодня бодрое настроение.

— У англичан, сир, оно еще бодрее.

— Так это они? И что они делают? Стреляют по нашим часовым на набережной. Хлопают мух шестифунтовыми ядрами. — Сульт рассмеялся. — И это все, на что способен их доблестный Уэлсли, а? — Он улыбнулся Кейт и жестом предложил ей занять почетное место по правую руку от себя. — Так приятно завтракать в компании очаровательной женщины.

— Еще приятнее поиметь ее до завтрака, — заметил какой-то полковник, и Кейт, неплохо говорившая на французском, покраснела от стыда.

Сульт положил на тарелку ливера и бекона и лишь затем опустился на стул.

— Итак, они бьют по нашим часовым. А чем отвечаем мы?

— Ведем огонь по их батареям, сир. Вы положили себе почки, сир? Позвольте, я вам принесу.

— Да, Кэлу, принесите. Люблю почки. Есть новости из Костелло?