Сергей Плохий - Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации [c 1470 года до наших дней]

Спектакль по произведению Корнейчука был в числе театральных постановок, привезенных во Львов и на запад Украины сразу после аннексии этих территорий. Сам Корнейчук служил полномочным представителем советской украинской культуры на недавно оккупированных территориях и играл важную роль в украинизации местного культурного пространства, где прежде не просто преобладали, но безраздельно властвовали поляки. Осенью 1939 года польские театральные и оперные постановки были срочно заменены украинскими и русскими.

Власти приступили к украинизации прессы и системы образования. Этнических поляков увольняли из административных, культурных и образовательных учреждений. Бывших польских политиков, военных и полицейских массово подвергали арестам, бросали в тюрьмы или ссылали в отдаленные районы Советского Союза. Одновременно местную украинскую интеллигенцию привлекли к участию в деполонизации и украинизации административного аппарата, системы образования и культуры региона. Однако ключевые должности сохранялись для кадров, приезжавших с востока, таких как Михаил Марченко, новый ректор Львовского университета. Он был переброшен на должность из Института истории Украины в Киеве, где заведовал сектором феодальной эпохи и работал над диссертацией об украинско-польских войнах второй половины XVII века. Под надзором Марченко в университете сняли с административных должностей польских профессоров, ввели курсы на украинском языке, было увеличено число студентов – этнических украинцев. В 1919–1939 годах университет носил имя Яна Казимира – короля, воевавшего против Богдана Хмельницкого в 1651 году, теперь же он получил имя Ивана Франко, крупного украинского писателя и публициста эпохи, предшествовавшей Первой мировой войне.

Польские профессоры, многие из которых потеряли не только свои административные должности, но и работу, ненавидели Марченко. Но вскоре оказалось, что сам Марченко находился под подозрением. Весной 1940 года его сняли с должности, после возвращения в Киев он был помещен под особый надзор. В июне 1941 года Марченко арестовали по обвинению в связях с украинским националистическим подпольем. Взлет и падение Марченко, стоявшего у руля Львовского университета, совпало со взлетом и падением украинизации на вновь присоединенных территориях. Хотя Москва предприняла мощный рывок украинизации с осени 1939 года до весны 1940-го, поддерживая местные украинские кадры и преследуя польскую “старую гвардию”, к лету политика изменилась. Поляков все еще преследовали, но кое в чем им шли навстречу, тогда как украинцев поддерживали в культурной политике, но пресекались любые реальные или мнимые проявления политического национализма. По мнению Москвы, от преданного партийного “украинизатора” до украинского националиста было рукой подать: требовалась постоянная бдительность, чтобы не уклониться от линии партии.

Одной из причин изменения национальной политики и расширения масштабов репрессий и депортаций стали ход войны и сталинские внешнеполитические расчеты. Падение Парижа в мае 1940 года застало Сталина врасплох: он ожидал затяжного конфликта на Западном фронте. Теперь Гитлер мог повернуть на восток и напасть на Советский Союз практически в любой момент. Советский диктатор, все еще полагая, что чем дальше на запад он переместит свои границы, тем безопаснее они будут, заявил претензии на свою часть добычи в соответствии с пактом Молотова – Риббентропа 1939 года, быстро оккупировал Прибалтику, затребовал Молдавию и этнически украинские территории Румынии. Также он начал войну с Финляндией, которая не пошла по пути Прибалтийских государств и решительно сопротивлялась, обескровив Красную армию и сведя к минимуму советские территориальные завоевания вдоль советско-финской границы. Но претензии на территорию были лишь частью расчетов Сталина. Другой важной задачей было обеспечить лояльность захваченных территорий перед лицом наступающего агрессора.

На кого Гитлер мог рассчитывать, если придет в Западную Украину и в Белоруссию? Это вопрос, на который Сталин и военная верхушка пытались ответить после падения Парижа. Поляки все еще были нелояльны, но немцев не любили, учитывая политику Германии в оккупированной Центральной и Западной Польше: казни тысяч польских политических, культурных и общественных деятелей проводились почти открыто, и в польских кругах о них прекрасно знали. Среди украинцев отношение было иным: многие из них немцев ждали. Старожилы с любовью вспоминали австрийское правление, давшее украинцам возможность самоутвердиться. Молодежь Западной Украины отвергала и польскую, и советскую власть и вступала Организацию украинских националистов (ОУН). Они возлагали большие надежды на то, что нацисты помогут им создать независимое украинское государство. Наряду с бывшими членами Компартии Западной Украины, которых подозревали в украинском национализме или нелояльности по отношению к Сталину, украинские националисты стали главной целью советских оккупационных властей.

Сочувствие, которое их лидеры проявляли к немцам, а впоследствии и сотрудничество с ними (в начале 1941 года ОУН сформировала два диверсионных батальона под руководством военной разведки Германии) было достаточной причиной, чтобы Советы начали с ними бороться. Более того, в этом ответвлении национализма делался акцент на полном несходстве украинцев и русских, что усиливало этническую напряженность, возникшую после того, как сталинский режим возродил русский национализм. Мало какие статистические данные позволяют понять повороты национальной политики на аннексированных территориях лучше, чем цифры депортации “неблагонадежных” политических элементов из этих областей. В феврале 1940 года во время первой волны депортаций около 140 тысяч поляков были вывезены из Западной Украины и Белоруссии в Сибирь и Среднюю Азию. Среди них были бывшие чиновники, полицейские чины, военнослужащие и члены их семей. Последующие депортации включали не только поляков, но также евреев, украинцев и белорусов. В мае 1941 года более и тысяч украинцев будут депортированы с бывших польских территорий вглубь Советского Союза.

Понятия родины и отечества, полностью реабилитированные в Советском Союзе только в 1934 году, станут боевым кличем партийного руководства в надвигавшейся войне с Германией. После неудачи в битве за Британию осенью 1940 года Гитлер повернул на восток, и его армии атаковали СССР, их бывшего союзника, 22 июня 1941 года.

В тот день Сталин, слишком потрясенный, чтобы лично обратиться к населению, велел Вячеславу Молотову, своей правой руке, чья подпись стояла рядом с подписью Риббентропа на пакте, только что нарушенном Гитлером, зачитать текст обращения, отредактированного самим генсеком. Застигнутому врасплох советскому диктатору негде было искать утешения, ободрения и вдохновения, кроме как в истории. В обращении, которое зачитал Молотов, говорилось: