Галина Зеленина - Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность

Основное внимание при сравнении ашкеназов и сефардов привлекает различие их религиозных типов. Ашкеназы наследовали палестинской традиции, ее основным видам интеллектуальной деятельности и литературного творчества — литургической поэзии и библейской экзегезе, ее системе ценностей, в частности, приоритизации общины над индивидом и обычая над законом. Сефарды наследовали традиции вавилонской с ее Вавилонским Талмудом и преобладанием галахического творчества, приоритизацией индивида и элиты над обществом, а закона над обычаем. Сефарды также испытывали длительное воздействие исламской культуры — как опосредованно, через поздневавилонскую традицию, так и непосредственно в мусульманской Испании. В результате они создали свою еврейско-арабскую традицию с арабским в качестве литературного языка, арабизированной повседневной культурой и культивированием определенных наук и областей творчества по арабским образцам. Религиозная философия Маймонида, синтезирующая раввинистический иудаизм с античной философией в арабском изложении по модели исламского калама, считается стержнем этой традиции.

Ашкеназский и сефардский религиозные типы по-разному оценивались еврейской историографией последних столетий. Еврейские просветители и представители «науки о еврействе» в конце XVIII–XIX веке в светлых тонах описывали благополучную сефардскую жизнь в мусульманской Испании под властью толерантных халифов. Так называемый золотой век евреев в Андалусии, сопровождавшийся расцветом светской культуры — нелитургической поэзии (например, любовной лирики или застольных песен), языкознания, медицины, философии, сравнивали с эпохой Просвещения в Европе, давшей евреям гражданские права и возможность вхождения в европейское общество. В сравнении с просвещенной, с сильной секулярной составляющей, религиозно-культурной ориентацией сефардов ашкеназский религиозный тип представлялся тем же исследователям угрюмым и ограниченным фанатизмом, сформировавшимся под влиянием культурной изоляции и преследований со стороны христиан.

Исследователи следующего поколения, представители так называемой слезливой школы или иерусалимской школы в еврейской историографии, поменяли оценки на прямо противоположные. Они были свидетелями роста антисемитизма в конце XIX — начале XX века, кульминировавшего в нацизме и геноциде, и разочаровались в идущем от эпохи Просвещения прогрессистском интеграционном подходе, сулящем культурно ассимилированным евреям гармоничное существование в просвещенном европейском обществе. Представители этого поколения историков зачастую подчеркивали в ашкеназском религиозном типе духовное мужество, стойкость и преданность своей вере и своему народу, в то время как сефардская еврейско-арабская традиция воспринималась как ассимиляторство и почти что отступничество, сопряженное с сексуальной распущенностью и общей безнравственностью (вплоть до того, что испанскую инквизицию называли справедливым возмездием для таких евреев).

Современная историография старается «без гнева и пристрастия» описывать обе традиции как культурные феномены, продукты различных исторических факторов, ни одну не порицая и не выдвигая образцом для подражания. Но по-прежнему и в научных кругах, и среди широкой публики распространено восприятие ашкеназов как предельно стойких адептов своей веры и традиции, сефарды же считаются склонными к ассимиляции и секуляризации. Так, например, Еврейская энциклопедия, призванная транслировать нормативное знание, утверждает, что «в отличие от сефардов, чье отношение к религии очевидно подвергалось внешним влияниям, ашкеназские евреи твердо придерживались своей неизменной и нерушимой веры».

В качестве доказательства этого ашкеназского благочестия и сефардского ассимиляционизма зачастую упоминают поведение тех и других во время погромов: сопряженных с первыми тремя крестовыми походами в Германии, Франции и Англии и в 1391–1392 годах в Кастилии и Арагоне. Как подробно обсуждалось выше, еврейские источники, христианские источники и историография по большей части сходятся в том, что ашкеназы чаще предпочитали смерть крещению. Про сефардов же утверждается обратное: они предпочитали обращение гибели, причем многие авторы, конечно, превозносят ашкеназское мужество и сурово осуждают сефардскую слабость: «в северных странах, — пишет Сесил Рот, — евреи, как правило, твердо придерживались веры предков несмотря на все угрозы и были готовы скорее умереть, чем предать ее. Но в Испании положение было иным. В первый и последний раз в истории человечества еврейская нравственность не выдержала испытания. Повсюду в Испании многочисленные группы евреев, иногда возглавляемые самыми учеными, богатыми и влиятельными членами общин, обращались в христианство, дабы избежать смерти».

Историки с разных сторон изучали героическое поведение евреев «в северных странах», предлагая ему разные объяснения, рассмотренные выше: от следования литературным моделям до безрассудства необразованных женщин и преувеличений хронистов, желающих поразить Всевышнего, и разрыва между реальностью и текстом, 1096 и «1096». Поведение испанских евреев в аналогичной ситуации привлекало меньшее внимание, поскольку современному сознанию казалось и кажется естественным — в отличие от достохвальной стойкости ашкеназов, которая — особенно в форме активного мученичества — не может не шокировать и не требовать разысканий и оправданий. В то же время отступничество, конечно, тема щекотливая, оскорбляющая национальное самолюбие и потому еще непопулярная в еврейской историографии. Но наконец, примеры благочестия и героизма сефардские историки нашли в поведении криптоиудеев — евреев, крестившихся в ходе погромов или впоследствии, но втайне продолжавших практиковать иудаизм и за это пострадавших от инквизиционных преследований, — и стали заниматься ими с большим интересом, чем их неустойчивыми предками.

Но мы остановимся на событиях 1391–1392 годов. Что же произошло в пиренейских королевствах в эти месяцы, как реагировали испанские евреи и почему они реагировали так, а не иначе?

1391 год в сефардской истории традиционно считается аналогом 1096-му — в ашкеназской. Это переломный год, открывающий собой переломный период 1391–1412 годов — период погромов и обращений, после которого испанское еврейство еще просуществует восемь десятилетий, но прежнее благополучие в полном объеме уже не восстановится.

В июне 1391 года под воздействием юдофобных проповедей Феррана Мартинеса, архидьякона Эсихи, городка между Севильей и Кордовой, начались погромы в Андалусии, распространившиеся затем по всей Кастилии. Евреев убивали, крестили, продавали в рабство маврам, их кварталы — худерии — поджигали, синагоги превращали в церкви. Малолетний король Энрике III не обладал достаточной властью, чтобы подавить беспорядки. Запреты, прокламации и угрозы наказать зачинщиков не помогали. В середине лета волна погромов дошла до Арагона. В Валенсии, на родине проповедника Винсента Феррера, впоследствии канонизированного и по сей день остающегося очень важной фигурой в исторической памяти валенсийцев, погромы привели к массовым крещениям: по легенде, в церквях кончился елей, и сосуды наполнялись сами собой. На Балеарских островах погромы грозили перерасти в крестьянское восстание, центральная власть не могла установить контроль над ситуацией до 1392 года. В Каталонии король объявил погром государственным мятежом, приказывал вешать погромщиков, отправлял военные отряды на защиту евреев. Ситуация действительно напоминала народное восстание — по типу проходивших примерно в то же время крестьянских восстаний в других европейских странах: вспомним Жакерию во Франции или восстание Уота Тайлера в Англии. В подавлении погромов большую роль сыграли придворные евреи: они постоянно ходатайствовали перед королем и папой, платили за посылку военных отрядов. В конце концов муниципалитеты заплатили штрафы в королевскую казну и были прощены, виновниками были объявлены либо неграждане городов, либо сами же евреи. Еврейские общины получили временное освобождение от налогов и подтверждение прежних привилегий и постепенно восстанавливались. Но при этом многие богатые их члены крестились, и многие эмигрировали в Северную Африку.