Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Более ясное понимание системы налогообложения могло бы помочь нам лучше понимать систему землевладения. Однако чтобы полнее осознать проблемы, решению которых должны способствовать разнообразные сведения, собранные воедино, мы должны снова вернуться к описанию налоговой системы классических мусульманских стран, а также налоговой системы Восточной Римской (Византийской) империи.

В классических мусульманских странах во времена арабских завоеваний земли, которые были включены в состав государства (владения более ранних государств или большие поместья частных владельцев, которые исчезли), как правило, оставались в руках своих предыдущих владельцев на условиях уплаты земельного налога, известного как харадж, соответствовавшего тому, что они платили при предшествующих режимах. На тот момент харадж можно было считать характерным признаком немусульманских территорий, поскольку единственными мусульманами были завоеватели – арабы. Но в дальнейшем он фактически стал взиматься даже с держателей земли, которые стали мусульманами, на том основании, что земля не меняет своей природы. Но к тому времени разница, существовавшая в некоторых регионах (хотя и не во всех) между налогом на землю и подушным налогом «джизья», который переставал взиматься в случае обращения в ислам (после чего он заменялся на «закят», или добровольный взнос, который верующие платили на нужды общины), стала всеобщей. Практическая сложность с распознаванием, в каких случаях существовал один общий налог, а в каких два разных, проистекала из того, что изначально два термина, обозначавшие их, не получили точного технического значения для их администрирования, и потому при их использовании даже в поздние периоды мы часто встречаем джизью и харадж, независимые друг от друга, или недифференцированную комбинацию обоих.

Конечно, земельный налог мог взиматься только с землевладельцев, к которым относили и тех, кто действительно владел землей, и тех, кто являлся держателем земли на условиях практически эквивалентных юридическому владению. Крестьяне, не владевшие землей, являлись арендаторами (музари), они платили землевладельцам ренту, которая примерно соответствовала размеру хараджа с их надела, но харадж взимался властями с землевладельца. Более того, эта форма аренды часто применялась не на «землях, подлежащих уплате хараджа», а на «землях, подлежащих уплате десятины» (ушр). Десятина была старой традицией, но в мусульманском праве она рассматривалась как применение закята в том случае, если завоеванная земля принадлежала мусульманину. В строгом смысле за пределами самой Аравии такое встречалось нечасто, но к такой мусульманской собственности была близка qati’a , щедро раздаваемая новыми государствами из своих владений, которые стали слишком обширны для прямого использования. В этом случае появлялась существенная разница в пользу владельца, или квазивладельца, между рентой, которую платили его арендаторы-крестьяне, и десятиной, которую он отдавал государству, в результате чего предоставление qati’a стало способом предоставления знатным людям материального вознаграждения. Единственным условием, которым оно сопровождалось, было обязательное использование этой земли, для чего на ней селили крестьян, если до этого их там не было.

Естественно, что в мусульманских странах уже имелось под разными названиями множество других налогов на торговлю, производство и т. д. Но их фискальная роль не имела такого значения, как основные налоги, описанные выше, и цели данной книги позволяют нам оставить их в стороне.

В Византийской империи земельный налог тоже являлся основным налогом, как и в любой другой стране, где, каким бы высоким ни было развитие торговли, земля остается главным источником богатства. Проблема определения, в какой степени подушный налог был отделен от него и какую форму он принял, остается неясной и не относится к теме данной книги. Однако большинство крестьян становились арендаторами крупных землевладельцев и, значит, платили ренту им, а не налог государству. Хотя, возможно, в Армении и в долинах на западе Малой Азии такое положение было не столь ярко выраженным, как в Центральной Анатолии.

На самом деле у нас, конечно, нет информации относительно системы, которая возникла в начале турецкой оккупации. Византийская система налогообложения была разрушена, и, возможно, в каких-то местах люди временно не платили ничего. Но очевидно, что завоеватели требовали платежей, размер которых, по-видимому, не был в точности определен официально, но тем не менее был весьма обременительным, если посмотреть на разорение тех регионов, где присутствие завоевателей делало их требования самыми суровыми, а избежать платежа не представлялось возможным. Затем мало-помалу должен был установиться modus vivendi, который в результате исламизации правящих классов, как и во всех остальных аспектах, должен был все сильнее поворачиваться в сторону классической исламской модели. У нас нет подтвержденных сведений о том, как это происходило, но частично это можно себе представить, имея информацию о монгольском периоде, в особенности потому, что иногда тексты ясно показывают, соответствовала ли какая-то деталь традиции Сельджуков или, наоборот, являлась нововведением Ильханидов. Кстати, система Ильханидов никогда в полной мере не применялась в Малой Азии, которая даже в период правления монголов обладала частичной автономией в этом отношении (финансы всегда являются той сферой, которая наиболее сложно поддается изменениям со стороны завоевателей).

В монгольский период Аксарайи писал, что одна из самых существенных особенностей налоговой системы (времен монгольского протектората) состояла в том, что джизья, которая в классическом варианте обозначает подушный налог для немусульман, больше не существовала, поскольку монголы до их обращения в ислам покончили со всем, что указывало на превосходство какой-то одной религии над другими. Хотя, возможно, они упустили этот момент в восточной части Малой Азии. Каким бы важным ни был подушный налог в стране, где большинство составляло немусульманское население, трудно поверить, что он превышал земельный налог. В Османской империи в результате словесной путаницы, отмеченной выше, термин «джизья» в общем случае обозначал земельный налог или комбинацию земельного и подушного налога, которую платили немусульмане. Слово «харадж» встречалось реже и, как ни парадоксально, обозначало подушный налог в строгом смысле слова. Соблазнительно поверить, что такое употребление уже означало то же самое в сельджукский период, и, следовательно, текст Аксарайи относится либо к земельному налогу, либо к комплексному налогу, который платили не-мусульмане и который в явном виде сочетал в себе обе составляющие (что совершенно неочевидно). Слово «харадж» изредка мелькает у Аксарайи, но совершенно непонятно, к какому налогу оно применимо. На практике уплата налога производилась в натуральной форме, размер которой в случае хараджа – земельного налога – мог определяться пропорционально, в отличие от подушного налога, размер которого был фиксирован. Но с другой стороны, классический земельный налог (харадж) предполагает, что он выплачивается хозяином земли, иными словами, в соответствии с нормами права его нельзя требовать от арендаторов. Однако, если начать с того, что некоторые местные жители оставались реальными владельцами земли, а значительная ее часть была владением государства, трудно себе представить, что джизья использовалась только применительно к владельцам-мусульманам. Так же трудно использовать это слово в его общепринятом смысле применительно к ренте, которую могли собирать у арендаторов государственных земель. В то же время обычным делом было платить эту ренту в натуральной форме, независимо от размеров урожая. Представляется сложным избежать мысли, что имела место страшная путаница, как словесная, так и административная, или, если быть более точным, что мусульманская терминология применялась в ситуации, отличной от классической мусульманской системы. Сельджукские чиновники больше не понимали, является ли джизья налогом, взимаемым с владельцев земли, или платежом крестьян-арендаторов, и обладает ли государство правами землевладельца или является казначеем. Нет оснований думать, что крестьяне-арендаторы рассматривались как свободные налогоплательщики, однако к ним применялась терминология, которая по нормам права применима к свободным налогоплательщикам. В трудах Ибн Биби, относящихся к периоду независимости, главным источником получения государством дохода с «христиан (греков) и армян» назван харадж. Безусловно, он ни в каких случаях не применялся к «землям, облагаемым десятиной», поскольку икта не предполагала никаких платежей.