Бен Уилсон - Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации

Метафоры важны не только в том, как мы смотрим на город, но и как мы планируем его, управляем им и живем в нем. Идея того, что город – постоянно текущий, переменчивый поток, имеет значительные последствия. Самые динамичные города вели себя в послевоенное время подобно Токио: они беспрерывно трансформировались. Подобная разновидность встроенной гибкости и адаптивности позволяет городам адекватно откликаться на экономические изменения и на шоковые внешние воздействия. В эпоху взрывного роста Урук постоянно разрушался и перестраивался, новые, большие, лучшие структуры возводились на руинах старых. Города вроде Рима и Лондона тоже росли лавинообразно, и в результате возникло наложение окаменевших исторических слоев, которое делает их столь интересными и живыми. Токио, подобно другим азиатским мегаполисам, имеет очень большое значение, поскольку он промчался через подобный процесс со скоростью света, восстанавливаясь от почти тотального разрушения и ужасающей бедности в 1945-м, когда его население составляло 3,49 миллиона человек. Быстрый метаболизм этого футуристического урбанистического региона и экономического центра позволил ему абсорбировать все перемены и в основе сохранить индивидуальность.

Как сказал архитектор Кишо Курокава: «[Токио] – агломерация из трех сотен городов… Сначала тут, по видимости, совсем не было порядка, но энергия, свобода и неоднозначность всегда оставались на месте. Сотворение этой новой иерархии – процесс, который позволяет использовать спонтанно зарождающиеся силы. По этой причине наиболее точно будет сказать, что Токио сегодня… находится где-то между настоящим хаосом и новым скрытым порядком» [577] Kisho Kurokawa, New Wave in Japanese Architecture (London, 1993), p. 11. .

В эпоху, когда городское планирование стало чрезвычайно важным, развитие Токио за сорок лет после Второй мировой одновременно и повторение всей истории урбанизации за последние семь тысяч лет и урок для всех мегагородов. Амстердам ли это семнадцатого века, Лондон восемнадцатого или Нью-Йорк двадцатого, города процветают, когда имеется динамическое взаимодействие между нераспланированным, неформальным городом и официальным, плановым; процветают там, где есть место для спонтанности и экспериментов. Метафора города как метаболической системы или эволюционирующего организма более чем просто красочный прием: она напоминает нам, что города меняются быстро во время экономического бума, при возникновении новых технологий, в эпохи войн и изменений климата. Допущение локальной самоорганизации дает городу возможность отвечать на вызовы так, как никогда не позволит планирование. Жизненная сила неформальных кварталов Токио обеспечила ему условия для экономического взлета [578] Oshima; Jan Vranovský, Collective Face of the City: application of information theory to urban behaviour of Tokyo (Tokyo, 2016); Zhongjie Lin, Kenzo Tange and the Metabolist Movement: urban utopias of modern Japan (Abingdon, 2010). .

В Лагосе неряшливость неформального города часто воспринимается как знак бедности и повод для стыда. Но неряшливость и хаос – нечто такое, что нужно приветствовать, особенно в быстрорастущем городе: это динамическая черта урбанистического развития. Попытки регулировать и формализовать такую активность могут произвести омертвляющий эффект. Создавая условия и инфраструктуру для беднейших слоев населения, чтобы они могли создать собственные сообщества, и Медельин, и Токио достигли успеха; они интегрировали неформальные поселения в городское целое и инвестировали в человеческий капитал. Такой подход начинается с отказа смотреть на неформальную экономику и поселения как на часть проблемы, – это тот сущностный компонент, без которого не справиться с волной гиперурбанизации. Формирование базовых городских служб, а также безопасности для собственности, является ключом для превращения дисфункциональных и маргинальных мест в работающие активы [579] Echanove (2015); Matias Echanove and Rahul Srivastava, ‘When Tokyo Was a Slum’, Nextcity.org, 1/8/2013, https://nextcity.org/informalcity/entry/when-tokyo-was-a-slum; Matias Echanove and Rahul Srivastava, The Slum Outside: elusive Dharavi (Moscow, 2013). .

Токио на самом деле располагается в одном из самых опасных мест планеты. История города рассказывает нам, что его разрушали не столько бомбы и огонь, сколько мощные землетрясения. Опора на свои силы и самоорганизация вплавлены в ДНК японской столицы. Создание города снизу вверх, с уровня улицы, а не сверху вниз, дает громадные преимущества. Граждане Токио в состоянии справиться с любой катастрофой и восстановиться после нее. В нынешнем столетии многим из только что появившихся мегагородов предстоит столкнуться со схожими катастрофами. Живучесть, которую рождают самоорганизующиеся кварталы, может стать одним из надежнейших средств для выживания.

Мы очень хорошо умеем жить в городах, даже в экстремальных обстоятельствах перенаселения или почти полного разрушения. История показывает нам много примеров. На самом простом уровне концентрация человеческих мозгов в одном месте – лучший способ порождения идей, искусства и социальных перемен. Наша экстраординарная способность создавать поселения неумеренной сложности означает, что мы становимся полностью урбанизированным видом.

Метрополис начался с чувства города – с удовольствия от общения, радости от пребывания в тесной, интимной обстановке, способной оживить это рукотворное пространство и наделить его силой. Городская жизнь стала приносить удовольствие благодаря сексу, еде, шопингу, возможности смотреть, нюхать, посещать бани, гулять и участвовать в празднествах. Ритуалы городской жизни имели место на агорах, рынках, базарах, на перекрестках, улицах и в банях, в кофейнях, пабах, парках и стадионах. Последние главы описали концентрацию могущества, позволившую сравнительно небольшим городам фундаментальным образом изменить мир. История городов с XVIII века показывает разные способы, с помощью которых люди учились жить под прессом современной урбанистической среды.

Начиная с Урука, городская экосистема пребывает в состоянии непрерывной эволюции. Мы создали окружающую среду, чтобы она служила нашим потребностям, но потом уже она начала менять нас в процессе взаимодействия, который затянулся на многие поколения, и в результате возникли многочисленные исторические слои. Великолепным примером является сам Урук. Первый город с невероятно долгим сроком существования, его форма и стиль жизни обитателей находились под влиянием климатических изменений, происходивших за тысячелетия. Болота отступили, сдвинулись шаблоны осадков, поднялась температура, и реки стали непредсказуемыми, но Урук сумел приспособиться. Его стойкость и адаптабельность просто замечательны, как и возникшая на основе этих качеств урбанистическая культура.