Леонид Спивак - Когда Америки не было

С русским государем шотландец был знаком, они встречались в 1717 году, когда Петр, будучи в Париже, посетил «Банк Женераль».

Россия еще не знала бумажных денег, и царь живо интересовался устройством и системой работы учреждения Ло. Посулы были более чем щедрыми: княжеский титул, двести дворов крепостных крестьян и право построить город на Каспийском море, населив его «иностранными мастеровыми и ремесленными людьми».

Бывший директор Королевского банка Франции не принял предложение Петра I. Беглый финансист надеялся, что его вновь позовут в Париж или Лондон. Через несколько лет коварная пневмония, столь частая в сырой Венеции, поставила точку в биографии герцога Арканзасского. Его громкий титул умер вместе с ним.

После краха Джона Ло у французов развилась стойкая неприязнь к топонимам Луизиана и Миссисипи, а опасное слово «банк» исчезло из французского лексикона – финансовые учреждения отныне именовались «кредитными обществами».

Формально французское владычество в далекой Луизиане завершилось 3 ноября 1762 года, когда по секретному договору в Фонтенбло Людовик XV передал обширную, но убыточную колонию своему кузену испанскому королю Карлу III. Впрочем, следующие четыре десятилетия Новый Орлеан, основанный беспокойным духом мечтателя и прожектера, продолжал переходить из рук в руки.

Пятого марта 1766 года на берега Миссисипи прибыл первый испанский губернатор дон Антонио де Ульоа и де ла Торре-Хираль. Уроженец Севильи, кадровый морской офицер де Ульоа (Ulloa) отметился в истории Нового Света как выдающийся ученый и очень неудачливый администратор. Взлет его научной карьеры был связан с испанской Америкой, а политический закат – непосредственно с Новым Орлеаном.

Представитель старой андалузской аристократии, Антонио де Ульоа (1716–1795) окончил военно-морскую академию и за успехи в науках был включен в состав геодезической экспедиции Парижской академии наук под руководством маркиза Шарля де ла Кондамина. Предметом исследований международной экспедиции в Западном полушарии стал давний спор о форме Земли.

Антонио де Ульоа

Молодой офицер полностью оправдал ожидания королевского Совета Индий. Собственными кропотливыми измерениями степени дуги меридиана на экваторе Антонио де Ульоа подтвердил гениальную догадку Ньютона, что Земля является сплющенным у полюсов сфероидом.

Разнообразные ученые изыскания де Ульоа в испанских колониях растянулись на одиннадцать лет. В частности, ему принадлежит заслуга первого научного описания неизвестного самородного белого металла, названного платиной. В 1746 году Ульоа подготовил многотомный «Отчет о путешествии в Южную Америку» с приложением отдельного тома «Астрономические наблюдения». Был еще пространный «Тайный отчет об Америке», доступ к которому имели только королевские министры.

На должность губернатора Луизианы де Ульоа подходил мало. Он прибыл на небольшом торговом корабле с семью десятками солдат и обошелся без пышных церемоний. Представитель новой власти неплохо изъяснялся по-французски, но был малообщительным, субтильного вида сухарем-ученым. На галльскую элиту Нового Орлеана, привыкшую к эпикурейству, «отшельничество» испанца произвело неблагоприятное впечатление. Кроме того, дон Антонио пренебрег вниманием местных красавиц и женился на дочке перуанского креола из Лимы.

У нового правителя не было ни денег, ни батальонов для проведения в жизнь колониальной политики Испании. Его просьбы о военной и финансовой поддержке Мадрид оставлял без внимания. Сам Ульоа целиком доверился последнему французскому губернатору Шарлю-Филиппу Обри, который помогал ему в передаче власти в Новом Орлеане. Ученый, оставив бразды городского правления в руках опытного местного администратора, полагал, что тот легче найдет общий язык с луизианской верхушкой. На деле оказалось, что либеральные манеры испанца вызвали сомнения в силе мадридской власти и породили надежды на возвращение прежних французских порядков.

Когда Антонио де Ульоа описал свойства платины, он вызвал «тектонические сдвиги» в мире науки. Со времен Аристотеля существовала незыблемая истина: в небе имеется семь светил – Солнце, Луна и пять планет (известных в то время), и каждая из них имеет на Земле своего представителя: Меркурий – ртуть, Венера – медь, Марс – железо, Юпитер – олово, Сатурн – свинец, Луна – серебро, Солнце – золото. И золото – самое тяжелое из веществ, венец всех преобразований в природе. Открытие нового элемента (по описанию Ульоа, тяжелее золота) привело к смятению в умах.

Политическая верхушка Нового Орлеана, знавшая толк в шелках, винах и кружевах, не оценила таланты севильского математика, астронома и геодезиста. Пока европейский ученый мир спорил о фундаментальных вопросах мироздания, обозначенных Ульоа, – о форме планеты Земля, вносившей коррективы в картографию и навигацию, о новом химическом элементе, обрушившем старые представления о структуре мира, – в Новом Орлеане главным образом спорили о таможне и красном вине. Точнее, о новых правилах его ввоза.

При всем уважительном отношении к традициям «земель Луи» губернатор де Ульоа никак не мог согласовать испанскую систему меркантилизма с вольной торговлей на Миссисипи, которую поддерживали французские и местные американские негоцианты. Начавшийся досмотр транзитных грузов и новые «кастильские пошлины» вызывали сильное раздражение, ибо луизианская элита в той или иной степени получала дивиденды от расцветшей контрабандной торговли.

Город-полумесяц (или «круассан»), как называли Новый Орлеан за форму излучины Миссисипи, контролировал всю торговлю в бассейне великой реки и далее в Карибском регионе. Вверх по Миссисипи и ее могучим притокам шли мануфактура, вина, сахар; вниз по реке сплавляли лес из Огайо, пшеницу из Кентукки, мясо из Теннесси, пушнину с индейских территорий. Американские купцы и предприниматели (пока еще британские подданные) постепенно стали играть роль «третьего игрока» в европейском колониальном раздоре.

В Новом Орлеане несколько месяцев зрел заговор, в котором участвовала городская верхушка – французские дворяне, офицеры, плантаторы, некоторые из них были в родстве или свойстве. Французов поддержали немецкие поселенцы, завезенные сюда Джоном Ло. Агитацию среди немцев вел Карл д'Аренсбург, отставной шведский офицер и плантатор, в свое время участвовавший в сражении с русскими под Полтавой.

Вождем конспираторов в Новом Орлеане стал сорокалетний Никола-Шовен де Лафренье, генеральный прокурор Луизианы. Он был признанным оратором и негласным лидером в колониальном Верховном совете (Conseil Supérieur). По поводу роли Шарля Обри в случившемся вскоре восстании существуют разные мнения. Одни считают его верным слугой двух монархов. По версии других историков, бывший французский губернатор сочувствовал заговорщикам в Верховном совете, но вел себя осторожно.