Леонид Спивак - Когда Америки не было

«Банк Женераль», детище Джона Ло, ожидал необычайный успех. Шотландец открыл широкий кредит частным предпринимателям и приобрел общественное доверие, выдав акционерам за первое полугодие семипроцентные дивиденды. Однако этот азартный игрок не был бы самим собой, если бы ограничился ролью банкира. В его беспокойном мозгу зародился новый проект, суливший неизмеримо большие доходы. В 1717 году под патронатом Джона Ло была организована «Западная компания» с основным капиталом в 100 миллионов ливров. Цель провозгласили заманчивую: освоение бассейна величайшей реки Северной Америки.

Многие желали выгодно поместить свои капиталы – акции «Компании Миссисипи», как ее стали называть, подорожали уже при подписке. Учреждение Ло поглотило несколько влачивших жалкое существование французских колониальных компаний и стало всемогущей монополией с правами генерального откупщика.

Карл Маркс в свое время относил Джона Ло к основоположникам кредитно-финансовой системы, но саркастически отметил его «приятный характер помеси мошенника и пророка». Джон Ло предвосхитил будущее тем, что начал сочетать реальное дело с искусной рекламой: в Париже печатались истории о сказочно богатом американском крае, где полудикие наивные аборигены с восторгом встречают французов и несут золото, жемчуг и драгоценные камни в обмен на безделушки. В устах Ло и под пером его помощников несколько десятков старых судов компании превратились в огромные флоты, готовые доставить для Франции пряности и табак, серебро и шелк.

Джон Ло

Акции Ло росли как на дрожжах: биржа на улице Кенконпуа, принадлежавшая «Компании Миссисипи», превратилась в мощный магнит, который притягивал французов, желавших быстро разбогатеть. В начале 1718 года бумаги номиналом в 500 ливров продавали вдесятеро дороже, но желающих приобрести их становилось все больше. Попасть на прием к Джону Ло стало трудней, чем к регенту Франции. Графы и миледи безуспешно выстаивали многочасовые очереди в его приемной. Секретарь президента компании стал любимцем дам высшего круга и в считанные дни нажил целое состояние на взятках, которые он брал за визит к монсеньору Ла.

Всемогущий финансист с большой энергией и размахом вел и расширял дела компании. Ло начал колонизацию низовий Миссисипи, где весной 1718 года заложили «город компании», назвав его Новым Орлеаном (La Nouvelle-Orléans), в честь регента Филиппа Орлеанского. Американский проект вошел в моду: богачи и вельможи домогались герцогств, маркизатов и баронств в Новом Свете и набирали колонистов для заселения и возделывания купленных ими земель. Пример вновь подал сам Джон Ло, получивший от регента титул герцога Арканзасского.

Держатели акций «Компании Миссисипи» жаждали не меньшего успеха, чем конкистадоры в Латинской Америке. Поскольку желавших ехать за море было немного, правительство по просьбе компании начало ссылать в Новый Свет воров и бродяг из тюрем и исправительных домов. Но женщин в Луизиане катастрофически не хватало. «Белые мужчины, – жаловался в донесении губернатор Ж. де Бьенвиль, – гоняются по лесам за индианками».

Джону Ло и «Компании Миссисипи» оказался под стать современник-историограф: Антуан Франсуа Прево д'Экзиль, беглый монах, солдат удачи, иезуитский проповедник, ставший протестантом, сидевший в тюрьмах Парижа и Лондона. Сходство аббата с банкиром Ло подчеркивает дуэль со смертельным исходом, из-за которой Прево бежал за границу. Аббат-расстрига написал и перевел множество громоздких скучных трактатов, но обрел славу благодаря небольшой трогательной повести о любви. В одной партии из сосланных в 1719 году в Луизиану он нашел своих Манон Леско и кавалера де Грие.

Легенда утверждает, что немало грешивший аббат Прево искренне полюбил девушку «из дурного общества», которую взамен тюремного заключения должны были отправить на берега Миссисипи. В Луизиане такие «невесты» доставались поселенцам по жребию. Будущий писатель решил следовать за своей Манон хоть на край света. Впоследствии кавалер де Грие по воле автора проделал весь этот путь и так передал свои чувства: «Но вообразите себе бедную мою возлюбленную, прикованную цепями вокруг пояса, сидящую на соломенной подстилке, в томлении прислонившись головою к стенке повозки, с лицом бледным и омоченным слезами…». Случилось так, что по дороге к морю аббат подхватил лихорадку и слег. Партия арестанток прибыла в Ла-Рошель, там их погрузили на корабль, и Прево навсегда расстался со своей любимой.

Тем временем «лихорадка Миссисипи» охватила не только Париж. Она проникла в провинции и даже за границу, откуда съезжались десятки тысяч ходоков, дабы купить на знаменитой улице Кенконпуа «золотые» бумажки. В результате спекулятивной горячки цена пятисотливровой акции составляла 25 тысяч ливров! В том броуновском движении бумаг за считанные часы составлялись целые состояния, а в течение нескольких недель – немыслимые капиталы. Тогда же росло и крепло тиражирование банковских билетов «от Джона Ло», которые принимались в уплату за американские акции. По-французски они стали называться купюрами.

Восхищенный герцог Орлеанский решил лично возглавить прибыльную финансовую структуру и в декабре 1718 года издал указ о преобразовании «Банка Женераль» в Королевский, то есть официальный банк французского правительства. Естественно, главным управляющим остался славный фаворит регента, получивший должность королевского контролера финансов. Избрали Ло и действительным членом Французской академии наук. Родной город Эдинбург преподнес ему почетное гражданство – в присланной грамоте говорилось, что он «достиг в мире такой знаменитости, которая делает честь не только городу, но всей шотландской нации».

Развивая идею, Джон Ло придумал торговлю опционами, то есть не самими акциями, а правом на покупку или продажу акций через определенное время. В Париже на улицах, рынках, площадях – на каждом углу только и делали, что приобретали и сбывали американские бумаги. Оргия обогащения соединяла все сословия, которые нигде больше, даже в церкви, не смешивались. Знатная дама толкалась рядом с куртизанкой, герцог торговался с поденщиком, прелат мусолил пальцы, рассчитываясь с разбитной хозяйкой трактира. В расчетах за акции золото и серебро принимали неохотно. В разгар бума 10 акций равнялись по цене 14 или 15 центнерам серебра! Это походило на соревнование, кто быстрее избавится от презренного металла.

Современники описывали, как лакеи, приехавшие в банк в понедельник на запятках карет своих господ, в субботу возвращались, восседая в них и небрежно развалившись на бархатных подушках. Рассыльный, чистивший сапоги, выиграл на спекуляциях 40 миллионов ливров и пожелал купить придворную должность. Торговка Шомон, которую привела в Париж тяжба, заработала за несколько недель 200 миллионов и купила дворец канцлера Бошера. Именно тогда новоявленных богатеев – биржевых спекулянтов – потомственные аристократы стали презрительно именовать миллионерами.