Сергей Нечаев - Серый кардинал Наполеона. Жан-Жак-Режи де Камбасерес

Мы надеялись на возвращение Его Величества к зиме: теперь мы начинаем уже не рассчитывать на это…

В 1813 году последовала начавшаяся в России череда поражений, а в январе 1814 года союзные армии перешли Рейн и вступили на территорию Франции.

28 марта 1814 года состоялось заседание Регентского совета, на котором присутствовали Мария-Луиза, Жозеф Бонапарт, Камбасерес, Лебрён, Талейран, Савари, председатель Сената Ласепед, председатель Государственного совета Булэ де ля Мёрт и председатель Законодательного корпуса Ренье.

Императрица Мария-Луиза вдруг начала паниковать. Вдруг оказалось, что она боится всего: и непостоянных, как ей казалось, парижан, и войск союзников (в том числе и войск своего отца), так что приданный ей в качестве советника Камбасерес устал ее успокаивать. Жозеф Бонапарт, давно уже отчаявшийся в спасении Империи, ни к чему не был способен и не соответствовал тем чрезвычайным обстоятельствам, в которых находился. Военный министр Кларк, человек трудолюбивый, но лишенный особых способностей, был готов перейти на сторону врагов Наполеона. Многие, кстати, были готовы…

Из влиятельных лиц отличался умом и находчивостью один лишь Талейран, но он был врагом правительства, и Камбасерес прекрасно это понимал.

Таковы были обстоятельства, в которых в Тюильри собрался Регентский совет «под председательством» императрицы Марии-Луизы. Совещание открылось речью военного министра, в которой положение дел было изложено в самом мрачном виде. По мнению генерала Кларка, следовало безотлагательно организовать выезд из Парижа императрицы и ее сына. Напротив, Булэ де ля Мёрт полагал, что отбытие их из столицы заставило бы каждого думать исключительно о собственной безопасности, и это затруднило бы оборону Парижа. По его мнению, враги правительства могли воспользоваться отсутствием императрицы и провозгласить власть Бурбонов.

Мнение председателя Государственного совета нашло отклик у некоторых членах Совета. Герцог де Ровиго (Савари) и председатель Законодательного корпуса Ренье поддержали его. Жозеф Бонапарт и Камбасерес молчали. Наконец, Талейран, выждав минуту, когда Совет колебался в нерешительности, заявил, что уезжать из Парижа сейчас было бы неблагоразумно. На самом деле ему просто не хотелось скитаться где-то вместе с правительством, уже близким к падению, а, предложив отъезд императрицы и высших сановников, он не мог бы сам остаться в Париже — из опасения навлечь на себя еще большие подозрения и без того уже не доверявшего ему Наполеона.

Когда проголосовали, выяснилось, что почти единогласно решено, чтобы Мария-Луиза и ее сын остались в Париже. При этом надо было как-то сделать так, чтобы императрица и ее сын не попали в руки союзников. Но как? И тут Камбасерес посоветовал Марии-Луизе с сыном в его сопровождении все же уехать из Парижа на следующий день, 29 марта, а Жозефа Бонапарта со всеми министрами оставить для защиты столицы.

Так и поступили — на следующий день Мария-Луиза с сыном оставили Париж и перебрались в Рамбуйе. Камбасерес сопровождал их. 30-го они были в Шартре. А 2 апреля — в Блуа.

Вместе с ними находился в качестве пажа императрицы племянник Камбасереса, 15-летний Мари-Жан-Пьер-Юбер де Камбасерес, сын его сводного брата генерала Жан-Пьера-Юга де Камбасереса.

Со своей стороны, Жозеф Бонапарт в панике бросил руководство обороной Парижа, переложив всю ответственность на маршалов Мармона и Мортье. Из всех руководителей страны в Париже задержался лишь Талейран, но у него на это были свои причины.

Вообще этот бывший епископ и масон навсегда так и останется одной из самых загадочных личностей в истории. Невозможно оценить Талейрана точнее, чем это сделал историк Томас Карлейль: «Он совершит и претерпит странные вещи и сам, несомненно, станет одним из самых странных явлений, которые кто-либо видел или может увидеть. Это человек, живущий ложью во лжи, но тем не менее вы не назовете его лжецом, и в этом его особенность! Он, можно надеяться, будет загадкой для грядущих веков».

31 марта 1814 года Париж капитулировал.

По этому поводу автор книги «Тайная сила масонства» Александр Селянинов делает следующий вывод: «К концу империи большинство лож, оставаясь военными, оказались настроенными против Наполеона. И во время нашествия во Францию союзных войск они открыли свои двери офицерам-масонам враждебных армий».

По поводу поведения Камбасереса потом говорили разное. Например, историк Антуан Обрье в своей книге о Камбасересе пишет так:

«Поведение Камбасереса в этих обстоятельствах соответствовало его манере действий во все времена. Ему никогда не удавалось стоять лицом к лицу, и в тот момент, когда фортуна выглядела отвернувшейся, ему оставалось только прогнуться. Какая заслуга в том, чтобы управлять государственным кораблем в спокойном море? А вот когда буря возбуждает страсти, именно тогда можно узнать опытного моряка — по твердой манере, с которой он держит штурвал».

Но есть и другие мнения. Например, историк Жан Тюлар считает, что оставшийся в Париже Талейран таким «плутовским манером уклонился от сопровождения регентши в Блуа, обеспечив себе таким образом свободу для маневра». То есть, продолжая эту мысль, можно утверждать, что Камбасерес себе никакой «свободы для маневра» не обеспечивал.

Плюс, и это подтверждается многими, сам Наполеон приказал императрице с его сыном покинуть Париж.

Регентский совет удалился в Блуа. Бонапарт приказал императрице с римским королем покинуть Париж, ибо, сказал он, скорее они окажутся на дне Сены, нежели будут с триумфом отправлены в Вену; однако Жозефу он повелел остаться в столице. Бегство брата привело его в ярость <���…> Суматоха отступления собрала в Блуа министров Наполеона, его братьев, жену с сыном и членов Регентского совета: повсюду виднелись обозы, сундуки, экипажи; даже королевские кареты оказались здесь и по размокшей от распутицы земле провинции Бос потащились в Шамбор, единственный клочок французской земли, оставленный во владение наследнику Людовика XIV. Некоторые министры и в Блуа не чувствовали себя в безопасности и не успокоились до тех пор, пока не добрались до Бретани; иное дело — Камбасерес <���…> В течение нескольких дней никто в Блуа не знал, что происходит в Париже; туман рассеялся лишь после прибытия ломовика, на чьем пропуске стояла подпись Сакена. Вскоре на постоялом дворе «Галера» поселился русский генерал Шувалов: тотчас к нему толпами повалили за пропусками вельможи, жаждавшие бежать, куда глаза глядят. Впрочем, прежде чем покинуть Блуа, каждый из них не преминул прихватить из кассы Регентского совета деньги на дорожные расходы и остаток жалованья: в одной руке они сжимали пропуска, в другой деньги, да при этом не забывали уверить Временное правительство в своей благонадежности…