Сергей Нечаев - Добрый доктор Гильотен. Человек, который не изобретал гильотину

Помимо этих предложений, как мы уже знаем, Гильотен, исходя из принципов гуманности, особенно настаивал на необходимости избавить осужденного от медлительности, нерешительности и неловкости палача. Для этого он предложил производить обезглавливание неспособной на ошибку машиной.

Во время прений разгоряченный доктор Гильотен, отвечая на возражения, неосторожно воскликнул:

— Свистит лезвие, падает голова, брызжет кровь — и нет человека. Вы глазом не успеете моргнуть, как я обезглавлю вас с помощью моей машины, и вы ничего не почувствуете, кроме легкой прохлады на шее…

Эти слова запротоколированы. Они были сказаны 21 января 1790 года.

Большинство депутатов примолкли. Люди были озадачены. Но, с другой стороны, в газете, опубликовавшей на следующий день отчет о заседании, утверждалось, что реакцией на речь Гильотена стал всеобщий хохот.

Наивный доктор Гильотен сказал: «Я обезглавлю вас с помощью моей машины…»

МОЕЙ МАШИНЫ!!!

И вот это-то неосторожное высказывание и оказалось роковым для имени этого принципиального гуманиста.

Понятно, что употребив выражение «моя машина», он оговорился. Он хотел лишь сказать, что машину нужно будет ввести в употребление. Сам он не имел никакого плана подобного аппарата. Никаких чертежей. Доктор Гильотен высказался лишь за обезглавливание посредством механического приспособления, ибо подобные машины давным-давно, еще в Средневековье, использовались в других странах.

Если бы он сказал не «моя машина», а, например, «моя идея состоит в том…» или «мне думается, что было бы хорошо…». Но он сказал именно так: «Я обезглавлю вас с помощью моей машины», и эти его слова вошли в историю. И все дальнейшие абсурдные выводы делались исключительно на базе этих его слов.

Как говорится, «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется».

Словно про доктора Гильотена это написал Тютчев в 1869 году.

Одно неверное слово может оскорбить, ранить или обидеть человека. Одно неверное слово может погубить репутацию, может повернуть всю жизнь не в ту сторону. Одно неверное слово может даже определить разницу между началом переговоров или началом военных действий…

Для доктора Гильотена безобидные по своей сути слова стали катастрофой.

История — это как лезвие бритвы. История не прощает ошибок, не прощает промахов, не прощает пренебрежительного отношения к произнесенным словам… Но ведь доктор Гильотен тогда, в январе 1790 года, и не думал о том, что входит в историю, что обретает такое странное и малозавидное бессмертие. Можно ли упрекать его в этом?

А тогда, в январе 1790 года, неосторожное восклицание Гильотена послужило неистощимой темой для шуток: инструмент, еще не изобретенный, был тут же окрещен в одной роялистской газете именем «гильотина».

Ашилль Шеро, автор книги «Гильотен и гильотина», пишет:

«Серьезная газета «Le Moniteur» не забыла упомянуть об «аплодисментах, которые вызвал порыв Гильотена в лоне Учредительного собрания». В этой же газете было помещено письмо анонимного корреспондента, справедливо жалующегося на шутки и неприличные тривиальности, которые позволили себе некоторые бульварные листки по поводу механического отрезания головы. «Господин Гильотен, — было сказано в этом письме, — пожалуй, первый, кто заговорил о гуманной казни и о позорных муках с неподдельным интересом. Новшество ставит механику на место исполнителя <���…> и оно достойно веков, в которых мы будем жить, и нового политического порядка, в который мы вступаем» <���…>

Газета «La Gazette de Paris» рукоплескала «великим принципам криминальной юриспруденции, разработанным Гильотеном».

Газета «Le Journal de Paris» отмечала «чувства человечности, которые дышат в предложении Гильотена, которые легко проникают в каждую душу»».

И так далее… И тому подобное…

Наконец, журналист Луи-Мари Прюдомм написал:

«Это предложение было сделано доктором Гильотеном. Предложенная им машина была названа гильотиной. На эту тему родилась песня на мелодию менуэта Экзоде».

Кстати, песенок было много. Вот одна из них:

Таково творение Гильотена, созданное не без размышлений и чтения, творение, которое народная благодарность или легкомыслие окрестили производным именем женского рода, как будто это его дочь, — гильотина! «С помощью моей машины, господа, я отрубаю вам голову в мгновение ока, и вы не чувствуете никакой боли» — эти слова вызывают у всех смех. Несчастный доктор! На протяжении двадцати двух лет он, негильотинированный, не будет слышать ни о чем другом, как о гильотине, не будет видеть ничего другого, кроме гильотины, а после смерти будет блуждать многие столетия безутешной тенью по эту сторону Стикса и Леты [3] Стикс — это река, окружающая подземное царство. Река эта протекала в Аркадии и падала с высокой скалы в глубокое ущелье; вода Стикса считалась ядовитой. Это, по-видимому, стало основанием для легенды о Стиксе как об одной из рек царства мертвых. Лета — это река забвения в подземном царстве, глоток воды которой заставляет забыть землю и жизнь на ней. .

Итак, доктор Гильотен действительно первым предложил введение механического обезглавливания, но орудие для этой цели изобрели другие люди. Однако, неосторожно употребив слова «моя машина», доктор Гильотен подписал себе приговор.

Странный Гильотен, уважаемый врач, был обречен насмешкой Судьбы на самую странную посмертную славу, которой только удостаивался скромный смертный.

Выше мы приводили слова историка Ашилля Шеро по поводу того, что 10 октября 1789 года доктор Гильотен впервые прочитал шесть статей, «которые он написал, и которые были как бы дополнением к глубоким и существенным изменениям, внесенным в уголовную юриспруденцию».

Что тут имеется в виду?

Этот историк утверждает, что нашел в архивах документ, подготовленный депутатом Гильотеном. Там шесть статей, и по крайней мере одну из них он зачитал остальным депутатам 10 октября 1789 года.

Потом, уже 21 января 1790 года, Национальное учредительное собрание вновь вернулось к предложениям депутата Гильотена.

Вторично возобновленный 21 января 1790 года проект получает одобрение; что касается первых четырех статей, их принимают с некоторыми редакционными поправками, но без упоминания о принятом едином способе казни. Статья, предложенная доктором Гильотеном, где фигурировало следующее положение — «преступник будет обезглавлен с помощью простого механизма», — была отложена.