Сергей Нечаев - Добрый доктор Гильотен. Человек, который не изобретал гильотину

Казнь на площади Революции в Париже. Худ. Пьер-Антуан Демаши. Музей Карнавале (Musée Carnavalet). Париж

На этих основаниях и была устроена машина. На эшафоте, от 7-ми до 8-ми футов вышиной, продолговато-четыреугольной формы, вбивают на одном из концов два столба или ванги, снабженные гайками, укрепленные при основании шипами и соединенные при верхушке крепким поперечником. Сей последний снабжен на самой середине большим железным кольцом, через которое проходит веревка, утверждающая и поддерживающая копёр. Он перпендикулярно вооружен секущим острым лезвием, которое незаметным образом распространяется по всей его поверхности, так что вместо того, чтобы бить по прямой линии, как железо итальянской машины, оно падает косо, начиная с самой слабой степени и до самой сильной, почему в лезвии нет ни одной линии, которая не оказала бы действия. Копёр имеет от шестидесяти и до восьмидесяти ливров весу, а в минуту падения тяжесть его удесятеряется; он вставлен в гайки столбов. Сваебитная баба укрепляет его к левому бревну; железная цепь спускается по всей длине столба, ручка которой прикреплена к железному кольцу с висячим замком так, что нечего опасаться какого-либо приключения, и что тяжесть падает лишь тогда, когда палач считает это своевременным или кстати. Доска с подъемом снабжена прочными ремнями. Они служат для того, что, будучи прикреплены под мышками и между икр, не дозволят ему поворачиваться ни направо, ни налево. Как только доска опущена, голова, находящаяся между столбами, поддерживается широкой дугообразной книзу перекладиной. Кончив эти приготовления, помощники палача опускают другую такую же, но выпуклостью кверху, которая, опустившись на первую, обхватывает верхнюю часть шеи, так что голова, заключенная в совершенный круг, не может ни в каком случае ни трястись, ни качаться. Эта предосторожность весьма полезна, для предупреждения ужасных неудобств и затруднений вследствие страха. Когда голова заключена, палач спускает сваебитную бабу. Казнь совершается так быстро, что только шум ножа объявляет, что осужденный лишен жизни и человеческое правосудие удовлетворено. Голова падает в ящик, наполненный отрубями, а чтобы скрыть от глаз пересеченную шею и кровь, бьющую ключом из тысячи отверз-стых каналов, устроена округлая завеса, которая маскирует ящик и поднимается до высоты точки, на которой производится обезглавление. Тело сталкивают в корзину из ивовых прутьев, выстланную толстой кожей. Вначале казней гильотиной один из братьев исполнителя свалился с эшафота и столь опасно ушибся, что в продолжение нескольких дней его считали мертвым. С того времени эшафот окружен перилами полокотной высоты».

Как видим, в конструкции машины были собраны научные знания анатомии и естественных наук — и все для того, чтобы засвидетельствовать и подтвердить необходимость машинной функциональности и рациональной разработки.

Эффективность машины была подтверждена результатами экспериментальных испытаний. Доктор Луи, как настоящий ученый, сначала обезглавил с ее помощью пук соломы, потом — овцу, потом — три трупа. Любой ученый знает, что опыты необходимы для того, чтобы устранить препятствия, связанные с особенностями человеческого поведения и анатомии. Как указывал сам доктор Луи, «принимая во внимание строение шеи, невозможно быть уверенным в точном и качественном отделении головы». Видно, что человек подходил к своей работе как настоящий профессионал. И даже как-то обидно за него: машина точно должна была бы называться его именем.

Тобиас Шмидт был просто изготовителем. Но и он оказался профессионалом.

Впрочем, в документе за подписью архитектора Жиро, составленном после первых испытаний, говорилось, что «машина Шмидта» задумана неплохо, но не доведена до совершенства. Недочеты объяснялись спешкой, и мастеру рекомендовалось произвести некоторые доработки: пазы и планки сделаны из дерева, в то время как первые должны быть из меди, а вторые из железа и т. п.

Советовалось также обеспечить большую устойчивость всего аппарата. Указывалось на необходимость снабдить каждую машину двумя комплектами грузов и ножей, «чтобы иметь замену в случае возможной поломки».

Но Тобиас Шмидт был парень не промах: он внес требуемые изменения и сохранил за собой рынок гильотин, упустив лишь заказ на девять машин для Бельгии (тогда это была территория Франции) — их построил некий Ивер, столяр из Дуэ.

Тобиас Шмидт дожил до 1831 года. Он заработал целое состояние на производстве «машин смерти», но, влюбившись в одну танцовщицу, разорился. Так говорят некоторые историки. Но это не совсем верно. На самом деле Тобиаса Шмидта подвело то, что он, как писал в середине июля 1792 года Пьер-Луи Рёдерер, «не подумал о получении патента на изобретение машины, изобретателем которой он фактически не являлся, а только лишь внес некоторые изменения в описание господина Луи».

Тобиас Шмидт переехал из Страсбурга в Париж. Его мастерская располагалась в пристройке к дому № 9 на Торговом дворе Сент-Андре. Этот адрес, несомненно, был выбран им не случайно, ибо во дворе напротив Жан-Поль Марат некоторое время печатал свою газету, а еще рядом жил Дантон, а в нескольких шагах находился дом Марата, где того вскоре и убили. Марат, по-видимому, интересовался тем, что делал его сосед, так как именно ему приписывают идею окрестить машину именем «Луизетта», чтобы отметить хирурга Антуана Луи.

В любом случае, Тобиас Шмидт не получил патент, а посему тут же нашлись энтузиасты, которые захотели лишить его монополии.

Например, в период якобинской диктатуры один изобретатель предложил построить машину на четыре и даже на девять ножей, чтобы ускорить процесс казней. В 1794 году в Бордо некий плотник изготовил четырехножевую гильотину, но ее так и не пустили в ход. Вторую, на девять лезвий, сделал механик Гийо, но ее испытания, проведенные в Бисетре, не дали положительных результатов.

А гильотины с одним ножом действительно не справлялись с числом подлежащих казни. И было увеличено их количество, а в июне 1793 года уже каждому департаменту выделили по гильотине и палачу, так что число официально зарегистрированных исполнителей достигло 83. Целая армия! Как уже говорилось, для профессии это стало началом упадка, который со временем будет лишь усугубляться.

Учитывая преимущества и достоинства, которые признавали за гильотиной во времена ее изобретения и полтора века спустя, вызывает удивление тот факт, что она не покорила весь мир.

А народ был недоволен. «Недостаточно зрелищно» — таков был вердикт, который вынесли разочарованные французы гильотине, как только она приступила к своей смертоносной деятельности. «Верните деревянные виселицы!» — кричали недовольные парижане в апреле 1792 года, когда с помощью гильотины был казнен первый осужденный. Действительно, мгновенно отрубленная голова, которую быстро убирали в плетеную корзину, вряд ли могла «конкурировать», например, с воплями сгорающих заживо людей на костре. Но, несмотря на протесты черни, власти оценили эффективность устройства: оно помогло повысить скорость отсечения головы преступника.