Георгий Любарский - Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Сходное изменение претерпели и многие другие реалии старой культуры: в современности существует нечто, очень похожее по своему внешнему выражению, но в действительности это явление сейчас питается иными импульсами, живет по другим законам и по сути является чем-то новым, не гомологичным древней жизни. В качестве поясняющего примера можно вспомнить судьбу такого искусства, как танец. Танец является самим собой только когда он остается выражением эмоциональной жизни народа. Танец - проявление эмоции в движении, и в древности народный танец возникал как проявление народной души в движениях тела. Уже с первых веков новой эры в Греции народный танец исчезает и появляются профессиональные танцоры. Танец становится занятием, постыдным для свободного человека (точно так же, как участие в бегах или гладиаторском бое). Танец становится увлекательным зрелищем, искусством для зрителей. Таким он остается и до сих пор - профессиональным искусством, и как таковой не может быть прямо сопоставлен с танцами предыдущих эпох. Это два различных явления общественной жизни, хотя одно из них происходит из другого. Разумеется, есть еще современный танец как развлечение - на дискотеке. Однако этот танец, оставаясь танцем, относится к этому названию так же, как матерный анекдот к гомеровскому эпосу: это, конечно, “тоже литература”.

В результате выстраивается ряд сходных форм, которые “по аналогии” именуются одинаково, но на деле совершенно отличны. Как древнее государство еще не есть государство в современном смысле, а скорее обозначает то место общественной жизни, где когда-нибудь возникнет государство, так “гомеровское рыцарство” не есть рыцарство, знакомое нам по Средним векам европейской истории, античный “университет” - не университет, древние народы - не нации в современном смысле. Новое время принесло с собой значительно больше новизны, чем мы обычно принимаем. Многие привычные нам явления, без которых, как кажется, не обходилась ни одна историческая эпоха, на самом деле - новообразования. Одним из таких новообразований является человеческая личность, как она дана нам в Новое время. Люди Древнего и Старого мира были индивидуально стями в другом смысле, нежели современные люди. Начиная с классической Греции (“мера всех вещей”) через эллинизм и Средние века к новой эпохе развивалось человеческое самосознание; человек стал все в большей мере искать смысл своего существования в глубине своей личности. В Древности значительно большее, чем сейчас, место в “чувстве личности” занимал род, племя, город. В Средние века совсем иное, чем сегодня, место занимала внешне воспринимаемая религия. В Новое время человек лишился “внешней подпитки” духовными импульсами и его чувство Я выделилось в своей чистоте. Точнее, человеческое Я теперь обрело возможность стать таким, реальное его состояние у каждого человека зависит от множества причин. Такое развитие человеческого духа, человеческого Я привело к росту чувства одиночества, оставленности, развитию материализма, прошедшему ряд стадий - от античной телесности через скептицизм, опору на внешне понимаемую религиозную веру к гуманизму и эмпиризму и, наконец, математизму наших дней. Можно сказать, что человечество уходило все дальше от внешнего Солнца вглубь себя, во тьму, и судьба Нового времени определяется тем, найдет ли человек внутреннее Солнце.

Наука

В Средние века во главе культурной жизни стояла религия. В Новое время ее в этой роли сменила наука. Однако для того, чтобы точнее увидеть происходящее в человеческих душах изменение, мы должны обратиться к более детальному рассмотрению того, что назовем первоаналогиями. Это укажет нам на специфический характер происходящих изменений.

Чтобы понять значение “первоаналогии”, вспомним простой пример из истории науки Нового времени. Психическая жизнь представляется непонятной материалистическому естествознанию. Чтобы объяснить ее, обращаются к аналогиям, и из них “выводят” особенности психики. Так, в XVII в. Декарт изображал механизмы поведения, пользуясь аналогиями механики и гидравлики. По полым трубкам внутри тела - нервам - проходят флюиды, которые “надувают” мышцы, заставляя их сокращаться. В конце ХIХ века появился телефон - и мозг стали сравнивать с телефонной станцией. Думали, что когда от органа чувств поступает сигнал, “телефонист” в мозгу связывает по определенным законам возбужденную прибывшим сигналом цепь и цепь эффекторную: дается команда выполнить определенное действие. Эта модель объясняла связь раздражителя и реакции. Через некоторое время открыли голографию, и появилась модель мозга-голограммы, в каждом кусочке которого находится полное, хотя и менее детальное, представление о всем мозге. Эта модель отражала свойства целостной памяти, поскольку выяснилось, что линейная модель связей неадекватна при изучении памяти и целостности психики. Потом изобрели компьютеры, и сейчас господствует модель мозга-компьютера.

Такие аналогии симптоматичны. Важность их не в том, как и насколько они верны - в любом случае все это попытки неандертальца описать синхрофазотрон. Для понимания психики аналогии Декарта и современные “компьютерные” модели равно бесполезны. Важнее та предметная область, откуда берется модель. Такой познавательный конструкт указывает, откуда душа черпает аналогии, что находится в центре внимания души. В этом смысле очень симптоматично указание П. Флоренского о том, что наша логика, наш способ работы с понятиями имеет важные аналогии с физикой твердого тела - понятия мыслятся как взаимоисключающие, непроницаемые друг для друга корпускулы. То есть наше сегодняшнее логическое мышление мыслит кирпичами - выстраивает из них стенки и ящички, лестницы и потолки. На этот каменный “стиль” мышления накладывается его несамостоятельность - в огромной степени сегодня мыслит еще не сам человек, а язык, те понятийные конструкции, которые заложены в языке. Индивидуальное мышление человека лишь редко достигает силы, сравнимой с этим мощнейшим мыслительным фактором. К концу ХХ века ситуация еще более усложнилась. Логически мы мыслим далеко не всегда, сегодня мышление пытается мыслить не “кирпичами”, а “моделями”. Компьютерная аналогия говорит не о том, как “на самом деле” устроен мозг или психика, а о том, что из своей психики предпочита ет делать человек в современную эпоху.

Если мы обратимся к истории познания человеком мира, мы увидим, что такие первоаналогии существенно изменялись с течением времени. В Древней Греции, например, мир представлялся законченным целым, откровенно проявляющимся в чувственных качествах. Видимые нами формы и цвета, слышимые звуки и запахи - это и есть составляющие мира, непосредственно из них должно строиться познание природы. Размышляя об этих сложных, но истинных составляющих мира, греки пришли к концепции четырех элементов: “воды”, “земли”, “огня” и “воздуха”. В кавычки их следует взять потому, что современное значение слова “воздух” отличается от греческого; можно пытаться уточнить, что здесь подразумевалось “газообразное состояние вещества”, но и такое выражение - не более чем анахронизм, поскольку “газообразное состояние вещества” есть современное естественнонаучное понятие, а греческий “воздух” есть умозрение, вытекающее из наблюдений. Здесь, в Греции, мы застаем далекую от нас стадию развития души ощущающей, когда человек работал еще в сфере органов чувств и производных от них психических состояний. Истина предстает перед нами как несокрытое, непотаенное, достаточно взглянуть на мир внимательно, чтобы понять его. Представление о том, что чувства обманывают человека, было в эту эпоху невозможно - такое высказывание звучало бы: “истина ложна”, это было бы противоречием по определению.