Александр Речкин - Королева железного века против Рима

Боудика, по Тациту, создаёт ощущение общей цели, превращая конфликт с Римом в борьбу за свободу (libertas) от рабства (servitium). Представление римского присутствия как формы порабощения является одним из наиболее широко используемых сравнений в древних текстах. В случае с Боудикой это понятие становится буквальным, поскольку её семья перешла из разряда клиентов в разряд рабов. Её бедственное положение вызывает сочувствие и гнев у окружающих, побуждая народы объединиться, чего не случалось никогда ранее. В «Анналах» Тацита Боудика обращается к своим войскам с колесницы, рядом с ней – её обесчещенные дочери. Эти две девушки – символы утраченной свободы иценов. Тацит сосредотачивает внимание на позиции Боудики как матери, борющейся за возмездие от имени своих дочерей и собственной гордости. Она олицетворяет собой недовольство бриттов, которые восстают, чтобы сохранить Отечество и спасти жён и детей от порабощения. Призыв Боудики к свободе тесно связан с её материнством и темой сексуального целомудрия (pudicitia). Тацит связывает свободу и целомудрие, опираясь на исторические модели, противопоставляя ценности целомудрия, материнства и брака Боудики римскому насилию, распущенности и жадности. Пересказывая речи Боудики, Тацит укрепляет симпатии своей аудитории к иценскому лидеру и позволяет ей отразить более крупные неудачи имперского руководства непосредственно в Риме.

Боудика – единственный бритт, который говорит в древних источниках о восстании, и она воплощает интересы совета бриттов Тацита. Боудика становится голосом народа, замечательным объединителем, олицетворяющим образ жизни и свободу, за которые она борется.

В «Анналах» Тацита Боудика передвигается среди воинов собранной ею армии и призывает их стремиться к победе в последней битве, взывая к общему стремлению к свободе от любого господства. Она осуждает негативное влияние римлян и провозглашает необходимость объединения бриттов. Боудика использует символический потенциал своего поруганного тела и тел своих дочерей, используя риторику, которая связывает потерю целомудрия с потерей свободы. Первая половина её речи посвящена этой риторике: «Рождённая от столь прославленных предков, она мстит не за потерянные царство и богатства, но как простая женщина за отнятую свободу, за своё избитое плетьми тело, за поруганное целомудрие дочерей. Разнузданность римлян дошла до того, что они не оставляют неосквернённым ни одного женского тела и не щадят ни старости, ни девственности».

В начале своей речи Боудика демонстрирует как римские, так и варварские, женские и мужские черты, оправдывая собственное лидерство. Она показывает своих дочерей, наглядно демонстрируя безнравственность римлян на конкретном примере, подчёркивая при этом универсальность неудач римлян. Английский историк Адлер характеризует её как «идеализированную римскую женщину», которая представляет своих дочерей в качестве «оскорблённой римскую матроны», но она также претендует на роль мстительницы за утраченное целомудрие своих детей, роль, предназначенную для мужчин. Боудика использует насилие над своими дочерями для обоснования и причины восстания.

Сосредоточив внимание на появлении Боудики вместе с дочерями в качестве жертв нападения, Тацит связывает рассказ Боудики с несколькими историческими легендами, изложенными в «Истории Рима от основания города» Ливия, что призвано вызвать симпатию читателя. Ливий изображает Лукрецию в качестве образцовой женщины, утратившей целомудрие в результате акта тирании. Лукреция; благородная жена Луция Тарквиния Коллатина была изнасилована Секстом Тарквинием, сыном последнего римского царя. Будучи чистой душой, она считала своё тело опороченным и покончила с собой. Прежде чем вонзить нож в тело, она потребовала, чтобы её муж и его товарищ Луций Юний Брут отомстили за её смерть. В передаче Ливия жертва Лукреции становится катализатором изгнания царей из Рима Брутом и его армией. Брут и Коллатин приносят тело Лукреции на форум, где собирается толпа, возмущённая исключительно гнусным преступлением. В данном случае тело женщины (благородной матроны) – причина, которая объединяет римлян во главе с Брутом, и они требуют отмщения за конкретный акт насилия. Тело Лукреции становится символом сопротивления тираническому рабству и борьбы римлян за свободу от монархического правления.

Для Тацита Брут – выдающийся символ свободы. В начале «Анналов» он упоминается как человек, который принёс свободу в Рим после периода царской тирании. Действия Боудики напоминают действия Брута, когда тот поднял людей с оружием над мёртвым телом Лукреции. Хотя сама Боудика не является жертвой насилия, её дочери изнасилованы и предстают перед публикой, чтобы вызвать аналогичную реакцию. Когда Боудика намекает на эпизод с Лукрецией, она как бы превращается благородным римлянином, борющимся за изгнание иноземного тирана. Она создаёт похожий образ, вокруг которого собираются британцы. Тела её дочерей становятся безмолвными символами похоти тиранов-захватчиков. Боудика Тацита повторяет некоторые черты образа Лукреции Ливия, стремясь достичь аналогичной политической трансформации. Её положение и появление её дочерей наводят на мысль, что Тацит намеренно придумал данный эпизод, имея в виду Лукрецию и Брута Ливия.

Вторая сцена из Ливия только усиливает данное соображение. Тацит использует модели прошлого, чтобы оправдать действия Боудики. В то время как появление Боудики с дочерями соответствует появлению Брута с Лукрецией, её слова напоминают рассказ Ливия о Вергинии, девушке, убитой собственным отцом, чтобы она не досталась сенатору Аппию Клавдию. Подобно Лукреции, тело Вергинии выставляется на обозрение разгневанной толпе и даёт толчок к переменам, повлёкши децемвирата в середине V века до н. э. Во время событий, предшествовавших смерти Вергинии, её жених Ицилий выступает в защиту целомудрия девушки и оплакивает утраченную свободу. Риторика Боудики и её роль мстительницы напоминают о речи Ицилия и указывают на нарушение традиционных гендерных границ римских женщин. Отец Вергинии, Луций Вергиний, убивает дочь, чтобы сохранить её свободу и, следовательно, её целомудрие. Дочери Боудики потеряли и то и другое.

Боудика выводит дочерей на поле битвы как символы попранной свободы. Девочки не произносят речей, не следуют примеру Лукреции и не кончают жизнь самоубийством. Вместо этого они выступают в качестве своего рода отсылок, декораций, напоминая Лукрецию и Вергинию в рассказе Ливия о раннем Риме. Тацит представляет себе подобную сцену нарастания эмоций, ведущих к быстрому действию под водительством мужеподобного лидера. Но Боудика отличается от мужских литературных прототипов, поскольку она прежде всего женщина, подвергшаяся физическому насилию. Боудика одновременно и раненая мать, умоляющая отомстить за своих детей, и армейский вождь, поскольку проводит параллель между кражей целомудрия и лишением свободой как справедливыми причинами для восстания.