Александр Речкин - Королева железного века против Рима

Светоний определяет обращение с пленными как пытку и упускает из виду значение насилия как неотъемлемой составляющей ритуала победы. Перечисленные им пытки были знакомы римской публике, видевшей ярость тиранов – императоров Нерона или Домициана (I век), Коммода или Каракаллы (при жизни самого Диона). Угрозы Светония особенно напоминают действия Нерона, известного вспыльчивым нравом и жестоким обращением с подозреваемыми в предательстве или признанными таковыми. Наставник Нерона Сенека, перечислял многочисленные страхи, с которыми сталкивался государственный чиновник при подозрении или неудовольствии императора, включая смерть от огня, меч, цепи, диких зверей, распятие, дыбу, крюк, колья, колесницы, которые разрывали жертв на части, одежду, вымазанную смолой и подожжённую. Такие пытки демонстрируют исключительную жестокость человека, руководимого скорее эмоциями, чем моралью, и они были применены с особой силой после Великого пожара Рима в 64 году. Согласно Тациту, чтобы пресечь слух о том, что Нерон устроил пожар, император обвинил в этом христиан. В наказание христиане были распяты, растерзаны дикими животными и преданы огню. Эта религиозная группа уже была печально известна тем, что Тацит называет «мерзостями» (per flagitia) и «зловредным суеверием» (exitiabilis superstitio), которое не исчезло после смерти Иисуса, а быстро распространилось из Иудеи в Рим. Множество людей было осуждено не за поджог, а, скорее, за «ненависть к роду людскому» (odio humani generis). Их судьбы символизируют тот уровень жестокости, до которого опустился Нерон во второй половине своего правления, и население, в конце концов, начало жалеть христиан, которые были наказаны «не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона».

Наказания, которым подвергали христиан, иллюстрируют пытки, которые император был способен применить против предполагаемой угрозы. Христиан обвиняли не столько в пожаре, сколько в распространении новых религиозных верований. Религиозная нетерпимость, очень редкая в истории Римской империи, подняла свою уродливую голову во времена Нерона, и друиды Моны и христиане Рима пали жертвой его гнева. В то время как армия Боудики уничтожала знатных женщин, подчиняясь требованиям ритуала, Нерон обрекал христиан на участие в извращённом зрелище развлечений, и даже его римская аудитория признавала чрезмерность его действий.

В своей речи к римской армии Светоний проводит сравнение с действиями тирана, характеризуя врагов как рабов, а также диких зверей. Дегуманизируя врага, Светоний перекликается со стереотипами бриттов, присутствующими в более ранних источниках. По его словам, что боги, воинский опыт и правда – всё это на стороне римлян. Они должны победить или умереть, превратив Британию в величественный монумент, а павшие навсегда завладеют землёй. Последняя битва, которая вот-вот начнётся, противопоставляет хаос бриттов точности римлян. Боудика не упоминается вообще. Когда британцы отступают, их окружают женщины бриттов, наблюдающие за сражением со стороны. Словно бы в качестве компенсации за смерть своих женщин, армия Светония убивает их всех.

После выступлений лидеров начинается последняя часть истории, наступает кульминация повествования и у Диона Кассия, и у Тацита.

Отряды бриттов выдвинулись вперёд через равнину и вверх по сужающемуся полю, атакуя римлян в лоб. Они должны были, подобно тарану, проломить оборону противника, прорвать фронт положиться на прочность своих длинных мечей. Бритты наступали клановыми группами, в которые входили мужчины всех возрастов и разного уровня воинского мастерства. Когда обе стороны уже были готовы заключить друг друга в кровавые объятия, легионеры традиционно начали забрасывать приближающихся бриттов дротиками. Затем они двинулись вперёд, переходя в рукопашную, нанося убийственные по точности удары мечами по ощетинившемуся щитами врагу. У римлян имелось два значительных преимущества в ближнем бою: более высокое тактическое мастерство и удобная для обороны позиция, благодаря которой они избегали любого беспорядка, который неминуемо возникал при движении в гору их не слишком дисциплинированных неприятелей.

Римляне отбили первый натиск и стали атакующей стороной. Тацит описывает их победу как относительно лёгкую и быструю: легионеры разделяют войско противника на части и с профессиональным хладнокровием уничтожают восставших. Отчёт о сражении, оставленный Дионом Кассием, утверждает, что битва продолжалось весь день и резня завершилась лишь к закату. Вообще описание греческого историка изобилует подробностями, которые выглядят довольно сомнительно, например упоминания о тяжеловооружённых бриттах и их коннице.

«И битва эта приобрела разные формы: легковооружённые обстреливали друг друга метательными снарядами, тяжеловооружённые бились с тяжеловооруженными, всадники сшибались с всадниками, а против варварских колесниц действовали римские лучники. Варвары опрокидывали римлян, атакуя их стремительным натиском своих колесниц, но, так как сражались они без защитных доспехов, их самих сдерживали выстрелы лучников. Конный опрокидывал пешего, а пеший сбрасывал наземь всадника; часть римлян, плотно сомкнув ряды, встречала колесницы, другие рассеивались перед ними; одни британцы, вступив в схватку с лучниками, обратили их в бегство, другие на расстоянии увёртывались от их стрел. И всё это происходило не в одном только месте, но одновременно на всех трёх участках битвы».

Возможно, стремясь показать, что победа досталась не простой ценой Дион Кассий говорит о неуёмной отваге и сопротивлении восставших: «Так сражались они долгое время, причём обе стороны бились с равным рвением и отвагой. Но, в конце концов, почти на закате дня, римляне одолели, уничтожив множество врагов в сражении, разгоревшемся возле повозок и в лесу, и многих захватили живыми».

По-видимому, сражение состоялось в разгар лета, поэтому у римлян было оставалось ешё несколько светлых часов, чтобы сполна насладиться победой. Римские клинки не пощадили даже женщин и тягловых животных, настолько солдат охватила ярость битвы. Надо полагать, повсюду валялись убитые и раненые мужчины и женщины. Крики, вопли, стоны, пронзительные мольбы о пощаде, невнятные мольбы о помощи раздавались со всех сторон. Когда пыль улеглась, выяснилось, что около 80 000 бриттов были оставлены умирать на поле боя, потери же римлян были крайне незначительны: около 400 человек и небольшое число раненых (по крайней мере, так утверждает Тацит). Среди выживших находилась и Боудика, но то, что оставалось от её мира, исчезло окончательно и бесповоротно в тот день.