Карло Гинзбург - Судья и историк. Размышления на полях процесса Софри

Председатель: Почему вы говорите, что мужчина, вышедший из машины, и мужчина, в нее севший, – это один и тот же человек?

Паппини: Просто потому, что в тот день… Ну, сейчас я говорю о том самом дне… Я видел, как человек, вышедший из машины, вновь в нее сел, когда я услышал выстрелы; в общем, думаю, что это один и тот же человек…

Председатель: То есть вы видели одного и того же человека?

Паппини: По-моему, да, это был тот же самый человек.

Допрос свидетеля закончился.

д) Женщина за рулем . Вновь обратимся к свидетельству Паппини ( Dibattim. , с. 906–911).

Председатель ( читая показания, данные свидетелем в прошлом ): «Когда человек, в которого стреляли, рухнул на землю, преступник, не выпуская из рук пистолета и пятясь, достиг своего автомобиля, который в тот момент тронулся с места, и сел на сиденье рядом с женщиной, которая вела машину».

Паппини: Что я… мне показалось, что это женщина.

<���…>

Паппини: Машина тронулась, и я увидел этого господина… оттуда… мне показалось, что за рулем была женщина.

<���…>

Председатель: Затем вы говорите [ читает показания, данные свидетелем в прошлом ]: «Находившуюся за рулем «ФИАТа-125» женщину я видел со спины, поэтому не могу в точности описать ее, в любом случае у нее были прямые волосы каштанового цвета, с прической, с одной стороны… [отметка стенографа: одно слово неразборчиво] вовне, с другой – с прямыми волосами». Теперь такой вопрос: женщина вела именно ту машину, из которой, как вы видели, вышел человек…

Паппини: Да.

Председатель: …а не той машины, в которую он сел?

(В этот момент мастерство фокусника достигает головокружительной высоты: перед нашими глазами из воздуха возникают не только два стрелка – вышедший и севший в машину, – но также две женщины и две машины. Chapeau 57, господин председатель. Паппини кажется несколько озадаченным, но не сдается.)

Паппини: Нет, ту, из которой вышел мужчина, думаю… Думаю, да… по-моему, это была женщина, которая… Когда машина тронулась… я увидел, поскольку моя машина ехала справа, и когда та машина резко стартовала… по-моему, я увидел водителя и, в общем, мне показалось, что это была женщина.

Председатель: Да; нет, я хотел получить более точный ответ: когда вы говорите о женщине, вы имеете в виду женщину, сидевшую за рулем машины, которая находилась перед вашим автомобилем и из которой вышел тот господин?

Паппини: Да, да, да… та машина была перед моей.

Председатель: Но, с другой стороны, вы видели, кто вел машину, в которую сел господин, положивший пистолет в карман?

Паппини: Женщина… на мой взгляд.

Председатель: Это тоже была женщина?

Паппини: Да, по-моему, это была женщина.

Председатель: И у вас сложилось впечатление, что это была одна и та же женщина?

Паппини: Думаю, да, поскольку машина была передо мной, а я ехал медленно, когда я услышал выстрелы и поехал по правой стороне… это была та же самая машина, которая быстро уехала по улице Разори.

Председатель: Так почему же вы говорите о женщине?

Паппини: Потому что я смотрел, и мне показалось, что это женщина.

<���…>

Председатель: Вы потом сказали, тогда: «Если бы мне показали человека с пистолетом, то я бы смог опознать его»; что вы сегодня помните об этом человеке?

Паппини: Да, мне тогда показали двух или трех человек, в один вечер, на улице Москова, и, в общем, я их не опознал, т.е. прямо сказал – это не они.

Председатель: Показывали ли вам женщин?

Паппини: Мне также показали одну женщину небольшого роста… но женщина сидела за рулем, как я мог ее разглядеть?

Председатель: Когда вас попросили опознать женщину, вы оказались в замешательстве?

Паппини: Нет, я четко сказал – это не она.

Председатель: Нет, я хочу сказать, здесь вы испытали сомнения и сказали: «Почему вы показываете мне женщину? Я не уверен, шла ли речь о мужчине или о женщине», или же ничего вас не смущало?

(Отличный пример наводящего вопроса, стыдливо прикрытого слабой финальной альтернативой; так в менее благополучные времена судьи без зазрения совести подчиняли волю немощных или испуганных подсудимых. Впрочем, и здесь Паппини не дал себя запугать.)

Паппини: Нет, нет, думаю, никакого смущения я не испытывал.

Председатель: То есть, по-вашему, это действительно была женщина?

Паппини: По-моему, это была женщина.

Председатель: Откуда же взялось это ваше убеждение?

Паппини: На эту мысль меня навели ее длинные волосы.

То же впечатление или, иначе, то же сомнение возникло и у других свидетелей происшествия. Начнем со случая, в каком-то смысле необычного, – Аделии Даль Пива, которая утром в день убийства выходила из отделения банка на улице Ариосто, куда она отправилась, чтобы оплатить телефонный счет. Неожиданно она увидела приближавшийся на большой скорости синий «ФИАТ-125». Из машины вышли «мужчина и женщина, которая, несомненно, поднялась с водительского места», ее свидетельница могла видеть только со спины. То, что это был автомобиль убийц Калабрези, Даль Пива поняла через несколько дней; она обратилась в полицию лишь 30 мая 1972 г. Протокол краткого следствия, составленный в связи с этим обстоятельством, помимо лаконичного указания на одежду мужчины (соответствовавшую одежде стрелка), также содержит весьма детальное описание одежды женщины, сидевшей за рулем синего «ФИАТа-125»: «Она была в черном; точнее, на ней были черные штаны (не помню, вельветовые или сделанные из другой ткани), жакет без рукавов и без воротника, доходивший почти до бедер; из-под жакета выглядывали рукава некоего предмета одежды красного цвета, не могу уточнить, шла ли речь о рубашке или о небольшом свитере. В развитие сказанного прежде, я помню, что жакет был несколько короче, чем того в идеале требовало телосложение женщины; кто посмотрел бы на нее, сразу бы заметил эту особенность – некоторую полноту, по крайней мере если смотреть со спины».

Она добавила: «При описании девушки я забыла указать длину и цвет ее волос – они доходили до плеч, казалось, лежали на плечах, и были светло-золотистыми (светлыми не в смысле бледными, а знойно-светлыми)».

Оба человека сели в «Альфа Джулиа», в котором их ожидал водитель. Женщина села на переднее сиденье рядом с ним; ее спутник, наоборот, – на заднее сиденье. Почувствовав приближение полицейской машины, «Альфа Джулиа» уехала. Перед этим женщина взяла в руки «круглое зеркальце и, глядя в него, произнесла какие-то слова, из которых я, – говорила Даль Пива, – ясно услышала дословно следующее: „Дурень, не двигайся… иди (или стой 58)… мы прикроем тебя (мы подхватим тебя или мы проводим тебя)“. Женщина – повторяю – скорее сидела выпрямившись и смотрела прямо перед собой, она смотрела в зеркало и произносила эти слова, не поворачивая голову ни влево, ни назад, поэтому я не понимала, к кому из своих спутников она обращалась; более того, казалось даже, что она говорит с кем-то, кто не находится в машине, с помощью радиоприемника, замаскированного под зеркальце. В этом положении мне удалось увидеть женщину в профиль: у нее были скорее полные щеки, так что можно было догадаться, что она не худая, нос ее был правильной формы. Щека, которую я могла видеть, не была прикрыта волосами. Уточню, что я смогла разглядеть только правую щеку… Больше всего мне бросилась в глаза походка этой женщины, я не смогу описать ее, но опознать ее я в состоянии».