Филипп Матышак - Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там

В моче содержится большое количество мочевины и много азота. Ремесленник смешивает ее с горсткой земли и оставляет в открытом кувшине на неделю. Содержащиеся в земле бактерии начинают взаимодействовать с содержащимся в моче азотом, который можно использовать в качестве удобрения. Побочным продуктом этого взаимодействия и является аммиак. А еще один побочный продукт – удушающие миазмы, которые заполняют комнату и мгновенно вызывают тошноту у не подготовленных к этому людей.

Аммиак необходим для стирки одежды, потому что богатая железом кожа выделяет жирное воскообразное вещество, называемое кожным салом. Оно защищает и увлажняет кожу, а в жаркие летние дни содержащиеся в нем вещества превращают пот римлян в эмульсию, которая распределяется по поверхности равномерным блестящим слоем, а не стекает каплями. Проблема в том, что кожное сало делает одежду жирной и грязной. Такую грязь нельзя смыть обычной водой. Поэтому в воду добавляется особый ингредиент – аммиак, который расщепляет жир, в результате чего одежда становится гораздо чище.

Но подождите! Это еще не все! Римская одежда окрашена красителями, которые изготовлены из натуральных материалов, таких как семена, листья, лишайники, кора и ягоды. Это нестойкие красители. Они линяют не только при стирке, но даже при обычном использовании, если только не закреплены на волокнах тканей химическим реагентом, который называется «протрава». Она связывает хромофоры, которые придают краске цвет, окружают ее защитной сеткой. В доиндустриальную эпоху источником лучшей протравы служила – вы догадались – застарелая моча.

Когда раб в поисках повара натыкается на Таиду, она надзирает за складированием больших урн с полученной за день мочой. Таида намеренно размещает их в стратегически важных точках: на углах улиц, в закоулках и в подсобках таверн. Римлянам совсем не приходится платить, чтобы справить нужду: за них платит Таида. С середины первого века сукновалы обязаны уплачивать налог за каждую урну, использующуюся для сбора «природных богатств».

Тит упрекал отца, что и нужники он обложил налогом; тот взял монету из первой прибыли, поднес к его носу и спросил, воняет ли она.

Пока одни рабы укладывают урны, другие осушают бассейны во дворе. Как уже говорилось, римские красители не очень стойкие, поэтому один бассейн отводится для бледно-зеленых вещей, другой – для темно-зеленых, еще один – для коричневых и так далее. Бассейны содержат смесь воды, разбавленного красителя и теплой мочи и регулярно осушаются, чтобы не вонять слишком сильно. Во время рабочего дня одежда, оставленная клиентом, отмокает в этих бассейнах. Таида тщательно фиксирует, кто и что сдал на хранение: если возникнет путаница, одежда потеряется или испортится, ее придется заменить или починить за свой счет.

Отличить людей, которые работают в прачечной, можно по трем признакам. От них исходит едкий запах, проникающий в самые поры; как правило, они много кашляют, потому что, как бы хорошо ни проветривалась сукновальня, смесь едких моющих средств все равно разъедает легкие. Наконец, у всех рабов ноги словно у олимпийских чемпионов. Это потому, что после того, как одежда хорошенько пропитается, ее доставляют в освободившиеся кабинки, расположенные по обе стороны коридоров, и раскладывают по кадкам. В течение дня рабы стоят в них и топчут одежду, чтобы буквально «вбить» аммиак в волокна. Эти прыжки называются «пляска сукновальщика», в гимнасиях ими заняты те, кто хочет развить мышцы ног. Ноги тех, у кого нет иного выбора, кроме как заниматься этим весь день, изо дня в день, в итоге становятся очень накачанными.

Таида обращает вопрошающий взор ко вновь вошедшему, но напрасно. Во-первых, потому, что что помещение слишком мрачное, чтобы разглядеть его, а во-вторых, потому, что посетитель чихает из-за небольшого облака серы, которое принес ветер. Ею в основном обрабатывают тоги, потому что вещества, испаряющиеся при горении серы, отлично удаляют пятна.

Жена приятеля моего, сукновала, женщина, как казалось до сей поры, безупречного целомудрия и, по общим лестным отзывам, добродетельная хранительница домашнего очага, вдруг предалась тайной страсти с каким-то любовником. Секретные свидания у них бывали постоянно, и даже в ту минуту, когда мы после бани явились к ужину, она с этим молодым человеком упражнялась в любострастии.

Потревоженная нашим внезапным появлением, следуя первой пришедшей в голову мысли, она своего любовника сажает под высокую корзину, сплетенную из тонких прутьев, увешанную со всех сторон материей, которую отбеливал выходивший из-под корзины серный дым.

Считая, что юноша спрятан надежным образом, сама преспокойно садится с нами за ужин. Меж тем молодой человек, нанюхавшись серы, невыносимо острый и тяжелый запах которой облаком окружал его, с трудом уже переводит дыхание и, по свойству этого едкого вещества, принимается то и дело чихать.

Раздраженная Таида кричит, чтобы рабы «убрали шатер». Они делают это достаточно легко, ведь к этому приказу им не привыкать, а в зале становится очень душно. Когда тогу вынимают из кадки, ее, как правило, отжимают и вешают сушить. Благодаря отжиму мокрой шерсти площадью от сорока до шестидесяти квадратных футов – примерный размер средней тоги – предплечья работников заведения такие же мускулистые, как и их ноги. Тога элегантно драпируется вокруг тела римлянина, но сама по себе она полукруглой формы, и это позволяет легко драпировать ее на изогнутой рамке из гибких палочек, используемой для сушки тог.

В то время как один шатер из тоги установлен над испаряющейся серой, рабы работают над другим, расчесывают тогу ежовой кожей, чтобы поднять ворс – так, чтобы тога выглядела еще пышнее и чтобы сера проникала в каждую ниточку. Если тога предназначена для особых случаев, служащих, возможно, попросят привести ее в состояние toga candida. Эти тоги ослепительно-белые, потому что их чистят при помощи цимолийской глины, которая придает одежде особый, жемчужный блеск. Особое значение блеску тоги придают политики: все соискатели государственных должностей надевают именно toga candida (поэтому их и называют «кандидаты»). Это прямо предписывается законом, о чем сообщает натуралист Плиний Старший:

Итак, порядок такой: сначала одежду отмывают сардинской, потом окуривают серой, затем отчищают кимольской, если одежда с настоящей краской. Поддельная краска обнаруживается – она от серы темнеет и расплывается. А настоящие и ценные краски кимольская смягчает и оживляет каким-то блеском, после того как они тускнеют от серы.