Николас Старгардт - Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

В большинстве своем проштрафившиеся представители элиты грехи все же признали, но старались свести их до минимума. Они попросту не знали о правилах, а если и знали, то не знали жены или домработницы. Виктор Лютце, шеф СА, утверждал, будто еда отправлялась в посылках солдатам, находившимся на излечении в связи с ранениями в военных госпиталях. Один гросс-адмирал Редер принял на себя «полную ответственность», но затем тут же заявил, будто и понятия не имел, что там приобретала жена; так или иначе, она тоже оказалась ни в чем не виновата, поскольку раздавала продукты раненым морякам и отправляла в посылках солдатам на фронт. Геббельс только и поражался тому, что они «приводили по большей части лишь неубедительные оправдания» в попытках сбросить с себя ответственность за нарушение морального кодекса режима. Чтобы не допустить разрастания скандала, Гитлер распорядился не предпринимать никаких действий. Брошенный защитниками, Нётлинг в итоге свел счеты с жизнью в тюрьме [629] Ibid.; Goebbels, Tgb , II/8, 326: 19 May 1943. .

А между тем осенью 1942 г. насильственный отбор европейских урожаев помог залатать дыры в немецком продовольственном секторе. В воскресенье, 4 октября 1942 г., Герман Геринг объявил о полном восстановлении норм выдачи продуктов для немецкого населения – отмене всех апрельских ограничений. Пайки представителей длинной иерархической цепочки иностранных рабочих, стоявших ниже «соотечественников», тоже увеличились, что позволяло сохранить более пригодную рабочую силу. Вновь понизили нормы – в основном чисто символически – лишь для немногих оставшихся в Германии евреев. В громкой благодарственной речи, приуроченной к «Празднику урожая» и транслировавшейся вживую, Геринг заверил германский народ: «Все наши войска кормятся с оккупированных территорий» – небольшой прокол, который Геббельс велел СМИ опустить в ходе вещаний на иностранную аудиторию. Вне всякого сомнения, немецкая публика прекрасно поняла Геринга. Затем он завел знакомую шарманку о том, будто эта война – не просто война, а война против евреев. С чувством, с толком и с расстановкой донося до слушателей перспективы, ожидающие их в случае поражения, Геринг напоминал озабоченного отца: «Германский народ, ты должен знать: если проиграем войну, тебя уничтожат… Эта война не есть Вторая мировая война, эта война есть Великая расовая война» [630] Boelcke, Wollt Ihr den totalen Krieg, 377: 4–5 Oct. 1942; Goebbels, Tgb , II/6, 72, 127: 4 and 15 Oct. 1942; Göring, 4 Oct. 1942 // Longerich, ‘Davon habe wir nichts gewußt!’, 203–204; Aly, Hitlers Volksstaat , 202. .

Речь Геринга во славу Праздника урожая нашла в Германии немедленный и всеобщий отклик, который сотрудники СД обобщили так: он «обращался к сердцу и желудку». Его выступление вновь связало население с руководством – и это тогда, когда порой не справлялась пропаганда, призывая немецких рабочих повышать производительность труда или добровольно заниматься спортом после смены. Если моральный дух гражданских лиц и поколебался на протяжении лета, с началом осени 1942 г. он укрепился и оставался стабильно высоким; граждане рейха излучали оптимизм еще на протяжении нескольких месяцев. Для большинства немцев война по-прежнему сохраняла привкус оборонительных действий во имя нации, но в течение 1942 г. они вынужденно приспосабливались к переменам – приходилось выкачивать ресурсы оккупированной Европы для ведения более длительной и упорной борьбы. Понимание этого, пусть пока лишь отрывочное и нечеткое, все чаще приводило к неуютному осознанию того, насколько империалистической сделалась война, насколько прочно основывалась она на геноциде – уничтожении других народов [631] MadR, 4291–4292 and 4309–4311: 8 and 12 Oct. 1942. .

В начале апреля 1942 г. Гальдер уточнял последние детали нового плана кампании в Советском Союзе. Доводы руководства ВМФ в пользу совместной с японцами «войне континентов» против британцев и американцев высшее руководство отвергло ради продолжения войны на суше против СССР. Как разъяснял Гитлер нацистским вождям спустя несколько недель, когда немцы уладят дела на востоке, война для них будет практически выигранной. Тогда, считал фюрер, Германия окажемся в состоянии вести крупномасштабную войну против англо-саксонских держав, которую они в долгосрочной перспективе выдержать не смогут. Гитлер продолжал верить, что после победы над Советским Союзом Британию удастся принудить к переговорам о мире, а с дезертирством британского союзника Америке до континентальной Европы не дотянуться. Немецкое руководство сделало слишком большие ставки в игре, чтобы просто уйти из-за карточного стола [632] Wegner, ‘Hitlers Strategie zwischen Pearl Harbor und Stalingrad’. .

После столь катастрофического провала в оценках численности советских войск разведка немецкой армии вновь занялась подсчетами возможностей противника, однако немцы опять серьезно недооценили количество советского вооружения, войск и резервов и пришли к выводу, будто их главный враг не оправился от понесенных зимой потерь. К счастью для немцев, советская разведка сработала не лучше, поэтому командование Красной армии готовилось к возобновлению наступления на Москву группы армий «Центр». Вместо этого все усилия немецкой военной машины сконцентрировались на направлении группы армий «Юг» и завоевании нефтяных месторождений Кавказа. «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, – заявил Гитлер генералу Паулюсу, командующему 6-й армией, – мне придется сворачивать эту войну». В 1941 г. традиционно мыслящие прусские генералы стремились разгромить Красную армию в генеральном сражении, уничтожив ее войска на московском направлении, но Гитлер проявлял больше интереса к захвату зерновой житницы СССР Украины и к нефтяным вышкам. Теперь все они мыслили в одном ключе, поскольку, как считалось, угроза отключения советской экономики от источников энергии заставит Красную армию сражаться насмерть. Разбив ее наконец, вермахт сможет добыть столь необходимые рейху ресурсы и закончить войну на востоке победой [633] Kershaw, Hitler, 2, 514–517; Domarus (ed.). Hitler, 1887–1888: 23 May 1942; Goebbels, Tgb , II/4, 362–364: 24 May 1942. .

Задача операции «Блау», по Гальдеру, состояла в выдвижении в направлении Кавказа по берегу Черного моря. Первая цель – овладение Севастополем и Керченским полуостровом для исключения возможности удара по немецким войскам с юга. Сосредоточение надежд на группе армий «Юг» диктовалось не только стратегическими предпочтениями, но в той же мере и вынужденной необходимостью. В конце марта 95 % немецких дивизий по-прежнему считались неготовыми к ведению наступательных действий. К началу мая Восточному фронту не хватало 625 000 солдат и 90 % моторной техники из-за до сих пор не восполненных потерь предыдущих девяти месяцев. Группа армий «Юг» получила основную долю ресурсов: из шестидесяти восьми ее дивизий семнадцать удалось пополнить частично, тем временем как подавляющее большинство соединений – всего сорок восемь – были укомплектованы заново. Если в июне 1941 г. вторжение разворачивалось по всей ширине границы силами трех групп армий, в данной кампании задача групп армий «Север» и «Центр» состояла в удержании позиций [634] Wegner, ‘Hitlers «zweiter Feldzug»‘; Pahl, Fremde Heere Ost. .