Николас Старгардт - Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

Поспав в советских окопах, в 7:30 утра немцы двинулись дальше и пересекли 20 километров степи в полной боевой готовности. Встречавшиеся им солдаты арьергарда Красной армии просто поднимали руки и сдавались. Выбравшись из заболоченных участков Дона, немцы начали набирать темп. Гельмут с удовлетворением наблюдал за тем, как мимо проезжают танки, чтобы возглавить наступление на твердом грунте. Наконец-то освобожденная от диктата приказов о запрете отступлений, так сковывавших свободу ее маневра в 1941 г., Красная армия не дожидалась окружений, а стремительно откатывалась, используя грузовики, поставлявшиеся новым союзником – американцами [641] Знаменитый приказ № 227, или «Ни шагу назад!», появился именно тогда, в конце июля 1942 г. . Преследуя механизированные части неприятеля, немецкие пехотинцы были вынуждены предпринимать длинные форсированные марши походным порядком. Ограниченный парк грузовиков немцы использовали экономно. «Совершенно вымотан и без сил, глаза горят от бессонницы, нервы – точно струны, вот-вот порвутся», – успел написать Гельмут после марша до поздней ночи. Своя артиллерия не поспевала, и, «как очень часто, мы, пехотинцы, оказывались предоставлены сами себе», вынужденные сражаться с противником без поддержки. Вместе с соседями – другой такой же ротой – они проложили путь к селу, потеряв при этом нескольких человек ранеными, но захватив много пленных. В селе нашли «яйца, молоко, сливочное масло и первоклассный белый хлеб с чудесным вкусом, особенно после всех невзгод последних двух суток». Военнопленные оказались огромным подспорьем: некоторых из них тут же заставили тащить тяжелые ящики с боеприпасами через бесконечные зеленые луга [642] MfK-FA, 3.2002.7209, Helmut Paulus, 27, 29 and 31 July 1942. .

Использование пленных красноармейцев на передовой становилось все более обычным – отношение к военнопленным в 1942 г. круто изменилось по сравнению с прошлым годом. Гигантские потоки захваченных в плен вражеских солдат более не текли бескрайними реками в немецкий тыл, поскольку Красная армия не поддавалась на прежние уловки и не позволяла противнику окружить себя, продолжая отступление в восточном направлении. Пересыльные лагеря для военнопленных, или Дулаги, выглядели иначе. Теперь красноармейцев не бросали умирать от голода в ужасных загонах вроде тех, где тщетно пытался сделать для них хоть что-то Конрад Ярауш, пока его не унесла эпидемия тифа. Нет, ныне военнопленных отбирали на предмет использования в качестве «добровольных помощников» (Hilfswillige, или Hiwis). После прибытия в Белоруссию в мае 1942 г. гимназический преподаватель из Золингена Август Тёппервин вскоре занялся подобной работой. Уже в декабре 1941 г. немцы начали привлекать военнопленных на подсобных работах в тылу армии и даже иногда в боевых частях. Несмотря на совершенно определенный приказ Гитлера с запретом подобной практики, количество «русских» в военной форме вермахта на протяжении весны и лета 1942 г. продолжало расти. Многие «добровольцы» попросту не видели иного способа спастись от голодной смерти в лагерях и с готовностью несли небоевую службу, подвизаясь в качестве денщиков при офицерах, санитаров, поваров, переводчиков, водителей грузовиков или кучеров.

Данный подход представлял собой наиболее простой способ пополнить хронический недостаток живой силы в немецких формированиях. Когда 134-я пехотная дивизия отчаянно пыталась восстановиться после катастрофического отступления к немецким рубежам в декабрьские метели, командирам ее частей пришлось полагаться на бывших красноармейцев не как на помощников, а как на бойцов. Гитлер вновь настаивал на запрете привлечения «восточных солдат» в феврале и в июне 1942 г., но совершенно безрезультатно. Страдая от острого недостатка в собственно немецких пополнениях при постоянных потерях и недокомплекте личного состава, Верховное главнокомандование сухопутных войск само издавало инструкции, фактически отменявшие приказы Верховного главнокомандующего, и установило для дивизий на востоке квоту в 10–15 % численности под замещение «добровольцами» из Красной армии. Когда Hiwis доказали собственную полезность в боях с бывшими товарищами на фронте и с партизанами в тылу, в группе армий «Центр» приступили к формированию целых боевых подразделений с немецкими офицерами во главе. К 18 августа Гитлер сдался и подписал директиву, в соответствии с которой официально признал существование «восточных солдат» и санкционировал установление их денежного и вещевого довольствия, званий, формы и взаимоотношений с немецкими военнослужащими. К концу года около половины солдат в 134-й пехотной дивизии приходились на «русских добровольцев». Чтобы избежать взаимосвязи с русскими национальными традициями, таким частям присваивались не исторические, а географические названия – «Днепр», «Припять» или «Березина» [643] Большинство «добровольцев» происходили из СССР, включая присоединенные до 1941 г. территории, но не обязательно являлись русскими; в состав власовской РОА к 1945 г. входили всего три дивизии, причем третья не была полностью сформирована, о чем рассказывается в книге С. Швеенберга «Власов: Предатель или патриот?» (Wlassow, Verräter oder Patriot? Cologne: Verlag Wissenschaft und Politik, 1968). [644] Dallin, German Rule in Russia , 534–538; Neulen, An deutscher Seite . .

В республиках Прибалтики и на Западной Украине находилось особенно много тех, кто приветствовал немцев как освободителей и изъявлял готовность сражаться рядом с ними против большевизма. Однако открытым оставался вопрос, за что они, собственно, воюют. Немцы поддерживали организации украинских националистов, и оба вожака противоборствующих фракций, Андрей Мельник и Степан Бандера, состояли в тесных связях с немецкими хозяевами из военной разведки и гестапо. Каждый из них соревновался за шанс возглавить национальную независимую структуру после завершения оккупации Украины; немцы не разочаровывали их, побуждая группировки действовать, а между тем не удостаивали официального одобрения призывов к национальной независимости и – время от времени – сажали под замок лидеров. На практике Украина оставалась разделенной по тем же политическим принципам, что и до 1939 г. В бывшей УССР, на описываемый момент времени имперском комиссариате Украина, гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох насаждал собственный беспощадный садистско-шовинистический режим, пользуясь любой возможностью проводить порки и казни «туземцев». В противоположность этому в западноукраинской Галиции, где многие видели в немецкой оккупации возможность вырваться из-под польского, равно как и советского правления, превалировала более либеральная система. Имея столицей Львов (Лемберг), Галиция получила отдельный региональный статус в составе генерал-губернаторства Ганса Франка; там пользовалась почетом украинская националистская пресса и стимулировалась соответствующая культурная жизнь. Уже в июле 1941 г. СС приступили к формированию батальонов украинской вспомогательной полиции, которые играли ключевую роль в убийстве евреев, в действиях против партизан и поддержании блокады крупных городов с целью проведения в жизнь «плана голода» Бакке. Летом 1942 г. количество таких галицийских полицейских батальонов значительно выросло.