Николас Старгардт - Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

Прибытие колонн переселенцев в скукожившийся рейх похоронило еще один антибританский фильм. В январе 1945 г. Министерство пропаганды сочло, что «сцены [бурских] беженцев», представленные в выпущенном в 1941 г. и пользовавшимся огромном успехом «Дедюшке Крюгере», «в настоящий момент очень плохо вписываются в ландшафт». Тем временем как Министерство пропаганды старалось убрать с экранов эпизоды паники среди гражданского населения и массовых смертей, оно энергично раздувало статистику по Дрездену, а Министерство иностранных дел Германии пересылало фотографии разрушений, в том числе крупные планы сильно обгоревших детей, прессе в нейтральной Швеции. Впервые немцы пошли на преувеличение, а не на преуменьшение потерь. 17 февраля Svenska Morgonbladet поведала миру о том, что «на сегодняшний момент речь идет о 100 000 погибших». 25 февраля Svenska Dagbladet сообщала: «Если верить информации, собранной через несколько суток после уничтожения города, данные ближе к 200 человек, чем к 100 0000». 4 марта в Das Reich появилась статья, написанная главным редактором и озаглавленная «Смерть Дрездена – маяк сопротивления». Как заявлял автор текста, союзнические налеты представляют собой «четыре деяния в рамках бездушно просчитанного плана убийств и разрушений», поскольку британские самолеты второй волны намеренно избрали мишенями беженцев, прятавшихся на берегах Эльбы, и сотворили «кровавую баню». Огромные данные потерь быстро вошли в сознание немецкой публики, что независимо друг от друга отметили семьи Паулюсов и де Боров [1040] Ohm Krüger, Hinkel for RMVP, 29 Jan 1945, со ссылкой на Drewniak, Der deutsche Film, 340; ‘Der Tod von Dresden: Ein Leuchtzeichen des Widerstands’, Das Reich, 4 Mar. 1945; Taylor, Dresden, 412–426; Boor, Tagebuchblätter, 237: 19–21 Mar. 1945; MfK-FA, 3.2002.7209, Кэт Вурстер к Марте Рётер и Эрне Паулюс, 15 Mar. 1945. .

Геббельс брал статистику с потолка. В феврале военные и полиция в Дрездене только начинали составлять точную картину, считая мертвецов улица за улицей, квартал за кварталом. В ходе работы на поисковиков давил местный командующий, генерал Карл Менерт, требуя обнаружения большего количества тел. При колоссальном уровне разрушений и скученности погибших внутри маленького центра генералу, как и многим другим, степень ущерба казалась, по всей видимости, гораздо большей, чем на самом деле. В Дрезден перебросили специальную часть СС для контроля над кремацией 6865 человек-узников концентрационных лагерей на площади Альтмаркт. Коль скоро в красивейшем из городов рейха в стиле барокко зондеркоманды использовали методы, ранее успешно опробованные при утилизации отравленных газом в Треблинке евреев, у немцев возник очередной осязаемый образ в наборе параллелей между их участью жертв и содеянного ими с евреями [1041] Evans, Telling Lies about Hitler , 170–187. .

Однако фактический ущерб никак не сходился с прикидками Менерта и Геббельса. К 10 марта полиция обнаружила 18 375 тел; пятью сутками позже в их «окончательном рапорте» подтверждалось вышеназванное число и предположительные итоговые выкладки – приблизительно 25 000 человек. В дальнейшем отчете от 22 марта фактическое количество составило 20 204 человека, и вновь повторялась максимальная оценка в 25 000. Дальнейшие рапорты по данному вопросу во время войны не поступали. В качестве «обоснования» сделанных ранее заявлений Министерство пропаганды попросту добавило ноль, представив миру совершенно беспрецедентные данные по количеству погибших – 202 000 человек, а вероятно, до 250 000 в итоге. Столь невероятные числа объяснялись троекратным увеличением населения города из-за притока беженцев с востока. Между тем за двадцать послевоенных лет удалось найти еще 1858 тел, что подтверждает точность изначальных оценок местной полиции. Однако мифические заявления Геббельса долго пользовались доверием как в Германии, так и за ее пределами [1042] Bergander, Dresden im Luftkrieg, 224–226; Evans, Telling Lies about Hitler, chapter 5; Taylor, Dresden, 412–426 and 478–486. .

Столь откровенно бессовестное вранье с целью оказать влияние на международное мнение, особенно на население Британии и Соединенных Штатах, имело примечательный успех. Поддержка пришла с неожиданной стороны. На брифинге для прессы в штабе Эйзенхауэра журналисты услышали применительно к Дрездену термин «бомбовый террор». Определение это британцы и американцы прежде никогда не признавали публично, хотя сам Черчилль, не стесняясь, пользовался им в частных разговорах. Слова прозвучали, и пусть британские СМИ поддались нажиму властей не обнародовать «оговорку», она всплыла в Соединенных Штатах через Associated Press, спровоцировав крупные дебаты по поводу этического момента «площадных бомбардировок». Затем появились статьи в Manchester Guardian, и 6 марта член парламента от партии лейбористов Ричард Стокс воспользовался случаем для придания официального характера всей полученной им по Дрездену информации в палате общин. 28 марта Черчилль уступил публичному давлению и распорядился приостановить бомбежки немецких городов. Героизм бомбардировочного командования заслуживал всяческих похвал, пока у Британии отсутствовало иное эффективное оружие против Германии, но теперь возникло очень неприятное ощущение, будто перейден некий этический рубеж [1043] Taylor, Dresden, 412–419 and 429–431. .

После трех месяцев боев в горных Вогезах американцы выдавливали немцев к Рейну в районе Кольмара. Эрнст Гукинг продолжал обороняться на западном берегу Верхнего Рейна, в Эльзасе, и на протяжении нескольких недель его жена Ирен разрывалась между страхом за него и беспокойством по поводу возможности форсирования великой реки союзниками. По признанию Ирен, более всего ей хотелось, чтобы муж обратился в крота и прорыл подземный туннель в Лаутербах: «Я искупаю тебя там, где мы стираем белье, избавлю от комьев земли, а потом – да, потом – закопаю тебя обратно в землю или спрячу где-нибудь еще до тех пор, пока тебе не будет угрожать опасность». 4 февраля Эрнст наконец-то смог написать ей и сообщить, что его часть переправилась через Рейн на территорию Бадена в Нойенбурге и дислоцировалась теперь в относительно спокойном Шварцвальде. Они продолжали участвовать в боевых действиях, но тут Эрнст переключился на язык официальных сводок с их уверенно спокойной терминологией вроде «заранее подготовленное отступление». Муж уверял Ирен: «Да, береговой плацдарм оставлен, но в полном порядке и с разумным предвидением. На той стороне могут кричать об очередной победе, но на нашей – все было запланировано давно и наперед» [1044] Kleindienst (ed.). Sei tausendmal gegrü ß t: Ирен к Эрнсту Гукингу: 20 Jan., 10 and 12 Feb. 1945; Эрнст к Ирен, 19 Feb. 1945. .

По характеру и интересам Ирен, по всей вероятности, не принадлежала к числу читателей Das Reich, но приближавшийся фронт заставлял и ее думать о политике. Она старательно изучала статью, написанную Геббельсом: