Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Все это объясняет, почему с тех пор, как историю новостей впервые стали фиксировать, развитие газет заняло центральное место в этой историографии. Первые систематические труды по истории новостей были написаны тогда, когда газеты были не просто доминирующим средством поставки известий: они и не собирались сдавать свои позиции. История новостей была в значительной степени, по крайней мере до пришествия телевидения, историей газет. Период до изобретения газеты можно смело считать доисторическим.

Теперь же, когда мы вступили в эпоху мультимедийной среды, где будущее газет выглядит неуверенным, нам видится все совсем в другом свете. Как показали первые главы этой книги, и до изобретения газет было множество способов для сообщения известий, да и до изобретения печати. Когда появились первые газеты, их прогресс был нерешительным и неуверенным. С самых первых экспериментов периодической прессы в начале XVII века (они были широко известны) до решительного прорыва в конце XVIII века прошло целых двести лет. Даже в те времена, в период быстрого развития европейской экономики, всячески способствовавшего росту очень сложного новостного рынка, покрытие выпусков периодики было очень неоднородным. Испания сильно отстала от достижений других стран, равно как и Италия, бывшая до конца XVI века на передовой новостного рынка. В Риме не было газет до XVIII века, а рынок новостей пополнялся рукописными сводками [926] Stephane Haffemayer, L’information dans la France du XVIIe siecle: La Gazette de Renaudot de 1647 a 1663 (Paris: Champion, 2002), pp. 68-124, for the source of the Italian content in the Paris Gazette . . В Испании даже традиционалисты среди общественных лидеров добивались своих целей, проплачивая клеветнические листовки и распространяя их на улицах [927] Antonio Castillo Gomez, ‘“There are lots of papers going around and it’d be better if there weren’t”: Broadsides and Public Opinion in the Spanish Monarchy in the Seventeenth Century’, in Massimo Rospocher (ed.), Beyond the Public Sphere: Opinions, Publics, Spaces in Early Modern Europe (XVI–XVIII) (Bologna: Mulino, 2012), pp. 230-4. . Вплоть до середины XIX века распространение газет не покрывало всей Западной Европы.

Почему развитие газет не происходило быстрее? Одна из причин, очевидно, заключается в том, что периодическая пресса прокладывала себе путь в довольно сложной коммуникационной среде, где новости уже распространялись множеством разных способов: из уст в уста, в письмах, в несерийной печати, прокламациях, памфлетах и так далее. Многим потребителям газеты вовсе не казались необходимыми среди всех прочих каналов информации, они были даже, в некоторой степени, менее современны. Чтобы лучше понять эту точку зрения, мы должны вспомнить, что именно считается основными характеристиками периодической прессы: собственно периодичность и регулярность; своевременность, разнородность (наличие новостей из разных сфер жизни) и доступность. Мы видим, что то, что ученые описывают как несомненные достоинства, имело свои изъяны, если посмотреть глазами людей того времени.

Во-первых, периодичность. Мы увидели, что идея газеты как сборника новостей со всех частей Европы за неделю, сборника с выгодной доставкой для подписчиков, первоначально была довольно привлекательной. Она предлагала окно в изысканный мир политики и высшего общества, доселе закрытого для всех, кроме некоторых избранных. Поначалу быть причастным к этому сложному экзотическому миру придворной жизни и международной дипломатии было и впрямь занятно; но со временем стало довольно утомительно. Постоянное перечисление дипломатических маневров, придворных визитов и военных кампаний бывало скучно, особенно в силу того, что смысл этих событий, если он не был очевиден, никогда не разъяснялся. Так явное достоинство газеты, ее регулярность, превратилось в один из недостатков.

18.1. Ранний выпуск испанской газеты. Несмотря на то, что прошел уже век с тех пор, как первая газета вышла в Германии, стиль очень примитивен

Проблема была не только в том, как читать новости. Для многих потребовалось переоценить саму идею новостей. Многие из тех, кто следил за новостями, не делали этого регулярно. Когда новости были им интересны, они могли купить памфлет, так они и делали, когда по той или иной причине события затрагивали их персональные интересы. Теперь же, с появлением газет, им предлагали сырые факты, никак не объясняемую мешанину известий, которая едва ли имела к ним отношение. Многое оставалось вне понимания обывателей.

Степень трансформации становится особенно заметна, если приглядеться к памфлетам, на которые легла основная ответственность за рассказ об актуальных событиях в первые века печати. Когда мы читаем эти труды, мы чувствуем, как сильно наши предки любили все необычайное. Свежие памфлеты изобиловали сообщениями о катастрофах, погодных аномалиях, небесных знамениях, странных зверях, выигранных битвах, шокирующих раскрытых преступлениях и ужасных наказаниях. Напротив, то, о чем печатали в газетах, было обычной повседневностью: прибытие кораблей в порт, прибытие чиновников в суд, взлет и падение цен на акции, назначение и отставка генералов. Это была важная информация для тех, кто вращался в кругах коммерции и управления, но для обывателей не шло ни в какое сравнение с появлением дракона в Сассексе [928] Andrew Hadfield, ‘News of the Sussex Dragon’, Reformation, 17 (2012), pp. 99-113. .

Памфлеты и листовки позволяли взыскательным читателям погрузиться в интересные для них новости. Они также отражали одну неприятную для периодики истину: в одни времена в новостях нуждаются больше, чем в другие. Два века регулярных ежедневных газет и бюллетеней отучили нас от подобного понимания. И все же когда мы смотрим выпуск новостей и слышим, в который раз, что какой-то законодательный комитет доложил о том, что какое-то правительственное действо можно было бы усовершенствовать, мы, скорее всего, сочувствуем предкам.

И вот другое «достоинство» газеты. Своевременность газет, повествование о последних донесениях из девяти или десяти европейских столиц, представляющее отказ от привычной нарративной структуры новостей. Памфлет обычно описывал одно событие от начала до конца. Написание памфлета было обусловлено знанием того, чем кончилось дело: кто выиграл битву, сколько человек погибло при землетрясении. В памфлете предлагались примерные причины происшествия, объяснения, делались поучительные выводы. А то, что предлагалось читателям в газете, было похоже на кусочки мозаики, причем неполной мозаики. Даже регулярные подписчики не могли рассчитывать на то, что исход событий, описанных ранее, попадет в последующие выпуски. Для издателей не было никакой возможности выяснить, какая информация, полученная из Кёльна или Вены, окажется важной. У них не было возможности поместить в выпуск что-либо не зависимое от новостных манускриптов или иностранных газет, из фрагментов которых и состоял выпуск. Не могли они и связаться с собственными корреспондентами за границей, по той простой причине, что их тогда не было.