Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Сьюэлл создал для своего собрания специальный индекс важных событий, а также добавил заметки на полях. Вышло так, что местная газета играла небольшую роль в информационной сети Сьюэлла, она была скромнее, чем заграничные газеты, привозимые иностранными судами из Лондона и Амстердама. Возможно, для тех, кто имел меньше связей, чем Сьюэлл, это было бы затруднительно: газета Кэмпбелла играла более важную роль, принося новости подписчикам в маленькие поселения вокруг Бостона. Появление конкурирующих газет создавало разные перспективы, в числе которых было ослабление элитарности новостей. Но в таких городах, как Бостон, устная молва, ограниченная репутацией рассказчика и доверием к нему, была истинным сердцем новостных коммуникаций на протяжении всего колониального периода.

К середине XVIII века Голландская республика потеряла часть своего влияния. Она более не внушала страха своим безусловным первенством в международной торговле или трепета, как в момент своего внезапного восхождения к званию европейской державы первой величины. Но это все еще было великолепное и изысканное общество, в котором все еще существовал самый развитый в Европе новостной рынок. Каждый из крупных городов имел свою регулярную газету, многие из которых уже прожили долгую жизнь. «Опрехт Хаерлемше Курант» ( Oprechte Haerlemsche Courant ) была прямой наследницей газеты, учрежденной в середине XVII века. Между 1650-м и 1750 годом ее оборот увеличился в десять раз, до 4300 подписчиков на выпуски три раза в неделю; а «Амстердамше Курант» продавала около 6000 копий [909] Joop K. Koopmans, ‘Supply and Speed of Foreign News in the Netherlands’, in his News and Politics in Early Modern Europe (1500–1800) (Louvain: Peeters, 2005), pp. 185–201. . Для издателей это были весомые цифры, хотя, возможно, они не покажутся таковыми, если принять во внимание размер населения и отсутствие конкурентов. Каждая из десяти голландских газет, выходящих в середине XVIII века, имела местную монополию, защищаемую и регулируемую местными властями. Существовавшая там конкуренция произошла из-за дублирующих друг друга рынков: половина оборота «Хаерлемше Курант» продавалась через амстердамских распространителей.

Резонансность голландской культуры новостей возникла благодаря долгой и разнообразной традиции производства памфлетов, значительно более раскованных в подходе к общественным делам в одном из самых современных, образованных и буржуазных городов Европы. Не было лучше места для человека, влюбленного в новости, и не было влюбленного более пылкого, чем Ян де Боэр.

Ян де Боэр был клерком [910] Jeroen Blaak, Literacy in Everyday Life: Reading and Writing in early Modern Dutch Diaries (Leiden: Brill, 2009), pp. 189–264. . Три дня в неделю он работал в конторе виноторговца, и у него еще оставалось много времени для других занятий. Обстоятельства его жизни были относительно благоприятными. Он платил налоги, имел маленький дом в Харлеме, который он мог себе позволить сдавать «на нужды бедных». Де Боэр был католиком, членом ордена миноритов, которые вызывали некоторое неодобрение, но все же имели возможность следовать своей вере без угрозы для жизни. Но де Боэр был озабочен тем, что протекцией они были обязаны местному магистрату, а от определенной части населения добра ждать не приходилось.

Новостной дневник дэ Боэра был очень необычен. В отличие от тех, что оставили Уоллингтон и Сьюэлл, он практически не содержал автобиографических заметок. Де Боэр редко писал о своей повседневной жизни, он все силы отдал хронике новостей. Он начал вести дневник в момент политического кризиса: назначение Вильгельма IV штатгальтером, беспорядки из-за налогов в 1748 году, позволившие Вильгельму укрепить свою власть. Де Боэр вел дневник двенадцать лет, а потом появился прекрасно оформленный сборник, для которого он создал богато украшенную титульную страницу. И хотя ему потребовались все его профессиональные навыки, чтобы довести книгу до совершенства, она не была предназначена для дальнейшего распространения. Как только она была закончена, де Боэр запер ее в шкафу вместе с другими рукописями. Он своего добился: его хроника до сих пор не опубликована [911] In The Hague, Koninklijke Bibliotheek, Mss 71 A 8-12. .

Де Боэр посвящал хронике большую часть своего времени. Помимо новостей, переданных устно, он включил в нее выписки из письменных источников, вырезки из некоторых он вставил в свой труд в нужных местах. Де Боэр был талантливым собирателем информации, у него был инстинкт истинного репортера. В день, когда должны были казнить двух главарей подавленного беспорядка из-за налогов, де Боэр приехал заранее на площадь Дам, чтобы изучить место как можно точнее. Он убедился, что приготовления, сделанные, чтобы помешать столпотворению, а именно узкие проходы для входа и выхода, создадут много проблем. Так и случилось. Огромная толпа была не-управляема, раздались выстрелы, в спешке, спасаясь бегством, многие были задавлены насмерть. Даже в такой трагической ситуации де Боэр нашел в себе смелость поздравить себя с отменным качеством своего репортажа: «Я знаю, что никто другой не наблюдал за событиями так же близко и осторожно, как я, и не сделал сразу же записей о них» [912] Blaak, Literacy , p. 211. .

Де Боэр был также заядлым читателем газет. Он регулярно читал «Амстердамше Курант», но и «Гравенхаегсе Курант» упоминалась в его дневнике часто. Все потому, что эти две газеты выходили в чередующиеся дни (вторник, четверг и суббота локально, понедельник, среда и пятница в Гааге). Читатели, подписанные на обе газеты, могли как бы получать ежедневную газету. В периоды особенной экзальтации де Боэр скупал и другие газеты: «Лидсе Курант» ( Leidse Courant ), газеты Харлема, Роттердама и Гронингена. Большинство из них можно было купить в том или другом магазине Амстердама. Де Боэр читал и собирал памфлеты. Беспорядки привели к поиску козлов отпущения за текущие экономические бедствия, и ряд памфлетов вопрошал, могли ли католики быть верноподданными гражданами Голландии. Де Боэр был как участником, так и наблюдателем в этой полемике: его стихотворение De Patria пережило несколько изданий, и он отмечал это с гордостью. Памфлеты часто распространялись лоточниками, а иногда де Боэру приносили их друзья, которым удавалось найти что-то запретное. Обычно законопослушный де Боэр получал особое удовольствие от трепета, связанного с книгами полузапретными, если не особо опасными.

Поскольку записи де Боэра велись очень тщательно в том, что касалось новостей, мы можем восстановить с абсолютной точностью сети информации, в которые были включены и не самые привилегированные горожане Амстердама. Результаты очень показательны. В 1748 году, например, де Боэр обнаружил источник 179 новых историй, которые и записал в своей хронике. Из них в пятой части он лично принимал участие, а 40 процентов услышал от третьих лиц. Менее 40 процентов его новостей происходило из печатных источников. Это были особенно неспокойные времена для политики Амстердама, но даже в тот год, когда произошли самые значительные события по всему миру, например землетрясение в Лиссабоне в 1755 году, менее половины записей де Боэра были сделаны по следам печатных источников [913] Там же, с. 351 (tables 5 and 6). . В печати газеты были далеко не доминирующим источником новостей. Если мы взглянем на вырезки, которые де Боэр вставлял в свою хронику, большая их часть взята из других видов печатной продукции: памфлетов, правительственных публикаций, гравюр. Несмотря на то, что Амстердам был одним из первых центров газетной торговли в XVII веке (ведь в городе было девять конкурирующих газет), они играли сравнительно небольшую роль в новостном мире XVIII века.