Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Трудно сказать, насколько серьезно такой формат чтения важных новостей воспринимался публикой. По-видимому, трубач (в других местах звон колокола) привлекал внимание; но общий шум, кудахтанье и мычание живых животных затрудняли восприятие. Более того, прокламации зачастую были длинными и составленными формальным юридическим языком, сложным и запутанным. Именно поэтому объявление впоследствии вывешивали в большом количестве экземпляров на видных общественных местах — на рынке, на дверях церкви, в пунктах взимания платы. Публичное чтение лишь привлекало внимание к тому, что происходит что-то важное, и граждане должны ознакомиться с деталями.

В периоды дефицита высокие цены и пустые прилавки были поводом для властей предпринять шаги для смягчения кризиса. Собрания отчаянных горожан создавали благоприятную среду для распространения слухов, дезинформации и недовольства. Большинство городов могли позволить себе лишь горстку судебных приставов или охранников. Поддержание закона требовало молчаливого общественного согласия, а в случае беспорядков власти мало что смогут сделать, кроме как пережить бурю. В таких обстоятельствах распространяемые слухи становились ядом, и положение усугублялось употреблением крепких напитков.

Рынок был важной составляющей информационной сети. А о его значении в деревенской жизни можно судить по народным сказкам: сельские жители ходили на рынок, чтобы продавать свои товары, но нередко были обмануты там подстерегавшими их жуликами. Рынок также был местом деятельности самых маргинальных фигур в мире слухов, странствующих торговцев [281] Laurence Fontaine, History of Pedlars in Europe (Durham, NC: Duke University Press, 1996). . В некоторых европейских культурах они были известны как «певцы новостей», потому что они буквально воспевали свои товары. Их песни часто были о современных событиях, которые они превращали в баллады.

Эта неотъемлемая часть новостного мира Средневековья сегодня не имеет эквивалента. Однако в Европе XVI века пение играло важную роль в передаче новостей в основном неграмотной публике. Торговцы, иногда слепые и часто в сопровождении детей, пели о событиях, а затем предлагали печатные версии для продажи. Продавцы выставляли свои товары на деревянном каркасе, перевязанном веревкой, поэтому эти публикации иногда называют «литературой на шнурках» [282] Clive Griffin, ‘Itinerant Booksellers, Printers and Pedlars in Sixteenth-Century Spain and Portugal’, in Robin Myers, Michael Harris and Giles Mandelbrote, Fairs, Markets and the Itinerant Book Trade (London: British Library, 2007), pp. 43–59. . Такие баллады явно печатались в огромных количествах, как мы можем видеть из тысяч экземпляров, перечисленных в инвентарных списках книжных магазинов. Сэмуэль Пипс купил целую стопку, когда посетил Испанию в 1683 году [283] E. M. Wilson, ‘Samuel Pepys’s Spanish Chapbooks’, Transactions of the Cambridge Bibliographical Society, 2 (1955-7), pp. 127-54, 229-68, 305-22. . Однако, скорее всего, с учетом того, что инквизиция пристально следила за печатной индустрией, испанские исполнители баллад обычно избегали наиболее опасных тем [284] Clive Griffin, Journeymen Printers, Heresy and the Inquisition in Sixteenth-Century Spain (Oxford: Oxford University Press, 2005). .

6.1. Листовка с песней. Обратите внимание, что, хотя текст песни был хорошо напечатан, нотные записи отсутствуют. Опубликованный в 1512 году, он повествует о французской победе при Доле

В странах Европы, где актуальность была главным критерием спроса, такого не было. И несмотря на то что бродячие торговцы входили в число самых маргинальных групп Европы и часто подвергались жестокому обращению со стороны местных властей, торговля была прибыльной. В 1566 году в Нидерландах странствующий торговец заказал в Оверэйселле тысячу экземпляров листовок с тремя популярными политическими песнями. Он заплатил один гульден за всю партию. Даже если бы он продал их за самую маленькую монету, находившуюся в обращении, он получил бы солидную прибыль [285] Alastair Duke, ‘Posters, Pamphlets and Prints’, in his Dissident Identities in the Early Modern Low Countries (Aldershot: Ashgate, 2009), pp. 157-77. . Песенными листами торговали и более авторитетными купцы, как, например, оксфордский книготорговец Джон Дорн: в 1520 году он продал более двухсот баллад. Он брал стандартные полпенни за лист, хотя для клиентов, купивших больше шести, были предусмотрены скидки [286] F. Madan, ‘The Daily Ledger of John Dorne, 1520’, in C. R. L. Fletcher (ed.), Collectanea (Oxford: Oxford Historical Society, 1885), pp. 71-177. . В Италии печатные версии исполняемых песен, как правило, представляли собой короткие брошюры, а не листовки [287] Rosa Salzberg and Massimo Rospocher, ‘Street Singers in Italian Renaissance Urban Culture and Communication’, Cultural and Social History, 9 (2012), pp. 9-26. . Были случаи, когда люди неплохо разбогатели на этом виде торговли. Знаменитый слепой певец Форли, Кристофоро Сканелло, владел собственным домом и смог вложить двести скуди в подготовку своего сына к коммерческой карьере. Другой известный и разносторонний балладист, Ипполито Феррарезе, смог закрепить свою известность как исполнитель, опубликовав свои собственные сочинения [288] Giancarlo Petrella, ‘Ippolito Ferrarese, a Travelling “Cerratano” and Publisher in Sixteenth-Century Italy’, in Benito Rial Costas (ed.), Print Culture and Peripheries in Early Modern Europe (Leiden: Brill, 2013), pp. 201-26. .

В Италии, в частности, уличные певцы были частью культурного кода. В XIII веке города нанимали певцов для выступления на пуб-личных церемониях. Что подготовило почву для более откровенного политического репертуара в XVI веке. Кризис в итальянской политике ввиду французского вторжения после 1494 года спровоцировал волну песен и баллад. В 1509 году, в разгар опасности для Венеции, местный летописец жаловался, что по всей Италии на площадях пели, декламировали и продавали антивенецианские стихи, «благодаря работе шарлатанов, которые зарабатывают этим на жизнь» [289] Salzberg and Rospocher, ‘Street Singers’. . Некоторые из них были намеренно организованы папой Юлием II, решительным и смертельным противником Венеции и государственным деятелем, который играл активную роль в продвижении политической пропаганды. Большинство этих листовок с песнями были очень дешевыми: «Покупайте, будут стоить вам всего три гроша», как было сказано в одной песне, воспевающей мощь противников Венеции. А некоторые песни и вовсе распространялись бесплатно, как это было в случае с пропагандистскими поэтическими произведениями о том, что папский легат официально въехал в Болонью в 1510 году [290] Massimo Rospocher, ‘Print and Political Propaganda under Pope Julius II (1503–1513)’, in Pollie Bromilow (ed.), Authority in European Book Culture (New York: Ashgate, 2013). .

Тем не менее целью этих песен было не только развлекать толпу, но и рассказывать о том, что происходит. Анонимный автор стихо-творения о битве при Равенне в 1512 году сказал, что когда он пишет песни, то думает не о том, чтобы «вы получили от этого удовольствие, а чтобы вы могли иметь хоть какое-то представление о том, что происходит». В тот период военных конфликтов и союзов певцам нужно было быстро реагировать, чтобы поддерживать интерес публики. Песня, сочиненная в честь морского сражения между феррарцами и венецианцами, которое произошло 22 декабря 1509 года, была напечатана уже к 8 января 1510 года. Певец, опубликовавший песню о битве при Аньяделло в 1509 году, утверждал, что написал и передал ее в печать в течение двух дней [291] Salzberg and Rospocher, ‘Street Singers’. . А французский поэт написал песню, посвященную победе гугенотов в Лионе в 1562 году, которая вышла на улицы в тот же день [292] Cantique de victoire pour lEglise de Lyon. A Lyon, Le jour de la victoire, dernier du mois d’Avril. 1562 (Lyon: Jean Saugrain, 1562). USTC 37138. .