Эндрю Петтигри - Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

«Аристотель говорит нам, что некоторые из них хороши по своей природе, некоторые — по учению, а некоторые — по обычаю. Кардинал Мазарини демонстрирует, что он принадлежит к четвертому типу, так как он может стать хорошим только чудом» [511] Ниже, глава 11; Stephane Haffemayer, L’information dans la France du XVIIe siecle: La Gazette de Renaudot de 1647 a 1663 (Paris: Champion, 2002). .

В этом потоке брошюр тем не менее была попытка возобновить печать газет. Ренодо был вынужден, без сомнения, с некоторой неохотой последовать за королем в Сен-Жермен, и пока его не было, один предприимчивый парижский печатник решил заполнить этот пробел на рынке. В результате появилась газета Courier françois («Французская почта»), которая в 1649 году выдержала двенадцать выпусков и несколько переизданий [512] Filippo de Vivo, Information and Communication in Venice: Rethinking Early Modern Politics (Oxford: Oxford University Press, 2007). . Когда-то считалось, что ее создали два сына Ренодо, оставленные в Париже для продолжения семейного дела. Это кажется недостоверным. Даже в мире новостных публикаций маловероятно, чтобы человек, который пользовался королевским покровительством, попытался бы одновременно служить королю и его противникам [513] Quoted Brendan Dooley, The Social History of Skepticism: Experience and Doubt in Early Modern Culture (Baltimore, MD: Johns Hopkins University Press, 1999), p. 34. . По возвращении в Париж Ренодо решил отвоевать свое и подавить нового соперника. Эта схватка нашла отражение и в брошюрах, в пикантном буклете, озаглавленном «Возрождение новостной торговли», или Курьер, подавленный газетой» [514] Там же, Filippo de Vivo, ‘Paolo Sarpi and the Uses of Information in Seventeenth-Century Venice’, Media History, 11 (2005), pp. 37–51. . Так или иначе, не все представители торговли печатью были довольны, но Ренодо сохранил доверие короля, а это имело решающее значение. Газета сохранила исключительное право рассказывать о триумфах французских армий в период правления Людовика XIV [515] Dooley, Skepticism , p. 54. .

9.6. Парижская пресса, процветавшая во время изгнания Ренодо из Парижа

Перспектива монополии привлекала и другой влиятельный ум, Паоло Сарпи в Венеции. В первые годы XVII века Сарпи заработал репутацию одаренного писателя, который защищал город от нападок кардинала Белармино во время Венецианского интердикта 1606–1607 годов [516] Там же, с. 42. . Сарпи наблюдал быстро растущий новостной рынок в других частях Европы и полагал, что Венеция должна выработать свой стиль информирования населения. Он утверждал, что лучшая стратегия — создать собственное повествование о событиях и таким образом вытеснить ложные или бесполезные сведения. Однако он опасался, что любая информация может трактоваться по-разному и у каждого может быть собственное мнение по политическим вопросам. А когда субъект становится политически информированным,

«…он постепенно начинает судить о действиях монарха, он настолько привыкает к самостоятельному суждению, что считает это само собой разумеющимся и когда ему информация не предоставляется, начинает подозревать ложь, и тогда зарождается ненависть» [517] Там же, с. 46. .

В общем, этого лучше всего избегать. «Все признают, — не-охотно пришел к выводу Сарпи, — что истинный способ управлять субъектом состоит в том, чтобы держать его в неведении и уважении к общественным делам».

Сарпи был удивительно откровенен, но чувства, которые он здесь выражает, по-видимому, преобладали среди власть предер-жащих в крупнейших городах Италии. Ни Рим, ни Венеция, два крупнейших центра новостных публикаций в Европе, не выпускали газет. Первые серийные издания появились довольно поздно и сначала в маленьких городах. Газеты стали выходить в 1640-х годах в Генуе, Неаполе, Болонье и Флоренции. Как и в случае с Германией, они часто были работой людей, которые управляли существующей рукописной новостной службой, или типографиями, выпускающими новостные брошюры. Похоже, никто не добился большого успеха. В первых итальянских газетах нет типографской смелости и ясности, которые мы ассоциируем с ранней итальянской печатью. Первая болонская газета предлагала короткий дайджест новостей на сложенном пополам листе дешевой бумаги. Еще в 1689 году газета Мантуи имела тираж всего 200 экземпляров, учитывая, что «часть газет не продается, а вместо этого передается бесплатно канцелярии, министрам и другим лицам».

Почему итальянцы не приняли газету теплее? Частично ответ заключается в успехе уже существующих средств массовой информации. Кризисы на полуострове, такие как Венецианский интердикт и восстание в Неаполе, могли вызвать бурю среди населения, и итальянские печатники, безусловно, могли отреагировать на важные события. Однако за новостями о повседневной политической жизни и придворных интригах люди по-прежнему обращались к рукописным информационным бюллетеням. В Риме и Венеции, сообществах, которые жили сплетнями и частной разведкой, конфиденциальная служба новостей оставалась абсолютной необходимостью. Информационный рукописный бюллетень обладал тонкостью и гибкостью, утраченными в общедоступном печатном документе. На протяжении всего XVII века итальянские авторы информационных бюллетеней сохраняли разделение между стандартными рукописями и «секретными» листами, которые они предоставляли особо избранным клиентам. В них предлагались комментарии к событиям, а порой и к действиям видных общественных деятелей с откровенным и жестким пренебрежением к репутации великих людей, из-за которых любой типограф оказался бы в тюрьме или того хуже. Также было важно, что и Рим, и Венеция были магнитами для амбициозных молодых людей, талантливых и образованных. Их нанимали переписчиками за небольшую заработную плату, что позволяло издателям новостей строить мастерские значительного размера. Хорошо информированные авторы получали прибыль, которая в разы превышает возможную прибыль от печатной газеты.

Время от времени новости были крайне банальны. «Вы, кто жаждет сплетен и слухов, бегите быстрее и читайте бюллетени, и смотрите, хорошие ли новости, или же плохие» — так написал один заядлый падуанский памфлетист. Так или иначе, сплетни оставались источником жизненной силы итальянской политики, новости, не подходящие для печати, были самыми ценными из всех. Тогда, как и сейчас, те, кто находился в гуще событий, воспринимали даже крошечные намеки на смену власти со смертельной серьезностью. Был ли отъезд кардинала из Рима признаком плохого здоровья или предлогом, чтобы скрыть свой позор? Такова была политическая жизнь на родине Макиавелли. Многие догадывались, что реальная власть в Европе сменила свою географию.

Первый век газеты был периодом смелых, но ограниченных экспериментов. Новое изобретение процветало на сравнительно небольшой части Европейского материка, и даже здесь сухие и довольно рутинные сообщения о далеких событиях не будоражили современного читателя. Мы видим несколько экспериментов с дизайном и также решений технических проблем серийных публикаций, но, помимо этого, что еще было сделано для создания регулярной печатной службы новостей? В целом была проделана грандиозная работа. Мы не должны недооценивать труды новостных деятелей из Англии, Амстердама или Дрездена, которые копались в стремительно меняющемся калейдоскопе далеких событий. Еще одним важным атрибутом, прилагаемым к чтению еженедельной газеты, был атлас. Нет сомнений и в том, что было непросто оценить, приносили ли эти обрывки информации в отчетах о военных кампаниях и маневрах новости, хорошие или плохие, или даже хоть сколько-нибудь интересные. Так или иначе, издатели XVII века расширили политическое сознание и мировоззрение граждан своих стран. Газеты начали формировать у своих читателей привычку к новостям. Самые яркие события провоцировали уйму брошюр, полных активной пропаганды, но в более спокойные времена читатели стали ценить регулярный сбор информации, поступающей с газетой. Для многих в XVII веке это было доступной привычкой за два пенса в неделю. А в предстоящие годы это будет все больше превращаться в зависимость.