Александр Бушков - Тайны Сибири. Земля холодов и необъяснимых загадок

Воспользовавшись туманом, он незамеченным проскользнул в советские воды. Ну а дальше – поди найди, океан велик… Обогнув с севера Новую Землю, линкор прямым ходом направился к проливу Вилькицкого.

«Шеер» непрерывно вел радиоперехват – на борту были специалисты, хорошо владевшие русским. Больхена ожидало некоторое разочарование: оказалось, в штабе кригсмарине напутали с расчетами. Караван, пришедший из Берингова пролива, уже достиг портов назначения и разгружается. Утешало другое: вышедший из Архангельска караван где-то возле пролива Вилькицкого, и в нем не десять судов, а четырнадцать. Даже если трюмы у них пусты и они идут в США загружаться – добыча неплохая.

Линкор направился к западному входу в пролив. Но там ему пришлось несладко: уже легли обширные поля тяжелых льдов, и «Шеер», как ни тыкался вслепую туда-сюда, не мог отыскать в них прохода. Посланный на разведку гидросамолет разбился в тумане. Вторым Больхен не стал рисковать. Он уже понял: тыкаться вот так слепым котенком – дело провальное. За это время караван может миновать пролив и уйти неизвестно куда. И нет никаких шансов, что линкор, рыская наугад, добьется успеха.

Больхен впервые действовал во льдах, но перед выходом в море его хорошо проинструктировали специалисты, знавшие Севморпуть. Среди ледяных полей обязательно должны быть тропы, проходы – вот только где прикажете их искать? Вариантов в наличии имелось два: либо возвращаться в Нарвик, что было бы нешуточным позором, либо попытаться захватить какое-нибудь советское судно. Уж на нем-то нашлись бы люди, знающие, где сейчас караван, какова ледовая обстановка, где проходы во льдах. Кроме того, на судне непременно нашлись бы шифры и коды, позарез необходимые немцам для успеха их операций. Сводки погоды передавались в зашифрованном виде, и немцам до сих пор не удалось их расшифровать. Заполучив коды, они смогли бы читать все сводки.

Вот только где искать советские суда?

И тут немцам повезло: на горизонте показался дымок, потом мачты, вскоре стало ясно, что идет небольшой гражданский корабль. Больхен приказал идти на сближение. В успехе он ни капли не сомневался, двадцать шесть раз повторялось одно и то же: при первом предупредительном выстреле по курсу и приказе остановиться встреченные суда послушно стопорили машины и спускали флаг. Даже если имелись орудия (союзники часто вооружали транспорты орудиями и зенитными установками), никто не рисковал сопротивляться неизмеримо превосходившему в огневой мощи бронированному морскому чудищу.

Вот только среди этих двадцати шести судов не было ни одного советского…

Навстречу «Шееру» шел старый пароход «Александр Сибиряков».

Уже после революции началась кампания по выкорчевыванию остатков «проклятого прошлого», набравшая еще больший размах после победы большевиков в Гражданской войне. Речь шла не только о том, чтобы убрать все, связанное с царями, размах был значительно шире. К забвению приговаривались все, хоть как-то скомпрометировавшие себя в глазах победителей как «прислужники царизма». Достаточно лишь двух примеров. В Москве снесли памятник знаменитому военачальнику генералу Скобелеву, хотя Скобелев не менее большевиков люто ненавидел Романовых, которых считал «немецкой династией», и среди своих откровенно говорил, что пора бы эту династию свергнуть. В Узбекистане велено было погрузить в забвение великого поэта Алишера Навои (1441–1501), родоначальника литературы на узбекском языке, ученого, художника, музыканта, автора философских трактатов и работ по языкознанию, гуманиста, обличавшего деспотизм и произвол правителей, стоявшего за свободу человеческой личности. Вот только какое-то время Навои был главным визирем, то есть первым министром султана Хусейна Байкары – и этого оказалось достаточно: султанский прислужник, и точка…

Повсюду сносили памятники царям и их сторонникам, переименовывали улицы и целые города. Правда, порой с этими переименованиями случались казусы. Например, Гатчину сгоряча переименовали в Троцк – а через несколько лет как-то так получилось, что Троцкий, выяснилось, вовсе не создатель и «вождь Красной армии» (как он одно время официально именовался), а злобная вражина. Пришлось переименовывать назад, а чуть позже вычеркивать с карт и из документов имена большевистских крупных и мелких деятелей, тоже оказавшихся врагами советской власти, марксизма-ленинизма и мировой революции. Словом, как пел Александр Галич, «оказался наш отец не отцом, а сукою».

Так вот, самое интересное, что этот бурный поток переименований всего и вся почти не затронул советскую Арктику. В 1913 году полярные исследователи обнаружили у берегов Таймыра отделенный от него не особенно широким проливом немаленький архипелаг: четыре больших острова и множество мелких. Кто-то особенно верноподданный повелел назвать архипелаг Землей Императора Николая II. Должно быть, чтобы не отставать от австрийцев – те, незадолго до того открыв возле Шпицбергена немаленьких размеров архипелаг, в честь своего императора назвали его Землей Франца-Иосифа. Забавно, но архипелаг оставался Землей Императора Николая II аж до 1926 года – как-то руки до него не доходили, что ли. Только в 1926 году спохватились и без особой фантазии переименовали архипелаг в Северную Землю. Четыре острова получили политически правильные названия: самый большой – Октябрьской Революции, чуть поменьше – Большевик, третий, чуточку поменьше второго, – Комсомолец, а четвертый, самый маленький, – Пионер (в чем была определенная логика).

А вот оказавшаяся после революции в советских арктических водах Земля Франца-Иосифа так ею и осталась. Должно быть, махнули рукой: всякое переименование влечет за собой немаленькие расходы по изготовлению новых карт, справочников и документов. А Франца-Иосифа, собственно, никак нельзя было считать врагом или ненавистником советской власти – он скончался еще в 1916 году, Австро-Венгерская империя рухнула, расколовшись на несколько государств, и в интервенции против Советской России по чисто техническим причинам не участвовала…

Пролив, отделявший новоявленную Северную Землю от материка, так и остался проливом Вилькицкого. Б. М. Вилькицкий, офицер императорского флота и знаменитый полярный исследователь, после революции эмигрировал. И, кстати, ничем себя не скомпрометировал перед СССР, наоборот: по приглашению советского правительства в 1923 и 1924 годах возглавлял две экспедиции, так называемые Карские товарообменные операции, когда закупленные за границей товары обменивались на сибирское зерно. Был консультантом Севморпути. И тем не менее был опять-таки приговорен к забвению, имя вычеркнуто отовсюду, несколько десятилетий его если и упоминали, то непременно с эпитетами «контрреволюционер» и «недобитый белогвардеец». А вот пролив отчего-то так и не переименовали.