Александр Бушков - Тайны Сибири. Земля холодов и необъяснимых загадок

Вахтенный журнал линкора «Адмирал Шеер» в конце войны попал в руки советской разведки и оказался в архиве, в свободном доступе – секретить там было нечего. Среди прочих записей есть и такая: «Катер обнаружил в шлюпке двадцать восемь человек. Но несколько русских отказались погрузиться и пошли ко дну». Это полуправда. «Несколько» – девять человек, включая Матвеева. Некоторые и в самом деле прыгнули за борт и, не желая сдаваться, пошли ко дну – но других немцы расстреляли там же, в шлюпке.

Девятнадцать сибиряковцев оказались на борту линкора. Почти сразу же начались допросы. Матросы отвечали, как сказал боцман: капитан, шифровальщик и все офицеры погибли, самый старший – вот он, боцман. Ледовая обстановка в проливе Вилькицкого? Им, в том числе и боцману, такие вещи не докладывают (что было чистейшей правдой), так что они и понятия не имеют, что там со льдами.

Прокатило. Документов ни у кого не было. Китель капитана со знаками различия остался на «Сибирякове», Качарава, в тельняшке и флотских брюках, ничем не отличался от простого матроса, к тому же выглядел почти юношей и ничуть не походил на классический образ капитана, старого морского волка. Хорошо говоривший по-русски немецкий офицер сделал последнюю попытку, показал морякам большой ключ с затейливой бородкой:

– Вот это мы нашли у одного из ваших. Сам он лежит без сознания, но и так ясно, что это ключ от сейфа. Там у вас лежали секретные документы? Этот человек – офицер? Радист? Шифровальщик?

Моряки, довольно натурально расхохотавшись, объяснили: ключ и точно от сейфа, но его владелец – не шифровальщик, а кладовщик. В сейфе он, зная отношение моряков к алкоголю, хранил корабельные запасы спирта.

Прошло и это, немцы отстали. Тем временем «Шеер» полным ходом шел к Диксону: Больхен не хотел отступать и рассчитывал добиться чего-то большего, чем потопление старого ледокола. Он уже понимал, что караван искать бесполезно – оставалось высадить десант в Диксоне. Идея была не такая уж глупая: метеостанция Диксона была самой крупной на Севморпути, и там при удаче можно было захватить немало интересных документов, в том числе шифры и коды. Серьезного сопротивления ожидать не следовало: точно известно, что советских военных кораблей там нет, если действовать быстро, может и выгореть.

Немцы не знали, что в Диксоне уже установлена береговая батарея лейтенанта Корнякова – три 150-миллиметровых орудия. Бронебойные снаряды этого калибра были опасны и для линкора.

На подходе «Шеера» засекли у острова Медвежий – и тут же радировали в Диксон, и там объявили боевую тревогу. Навстречу линкору вышли два небольших парохода, «Революционер» и «Дежнев» (как и «Сибиряков», зачисленный в состав Военно-морского флота и переименованный в «СКР-19» [4] Сторожевой корабль. ). Они были вооружены орудиями того же калибра, что и «Сибиряков», не способными причинить линкору особенного ущерба – но не стоять же в такой момент у причала?

Морской бой, конечно же, оказался неравным: линкор никаких повреждений не получил, а вот получившим несколько попаданий крупнокалиберных снарядов советским пароходам пришлось отступить. На обоих возникли пожары, но морякам удалось их погасить. «Шеер» их не преследовал – ему пришлось маневрировать, пытаясь выйти из-под огня орудий Корнякова, с которыми следовало считаться. Линкор принялся обстреливать Диксон из всех орудий, надеясь разрушить порт, метеостанцию и радиостанцию. Ничего не вышло – разве что удалось поджечь склады с углем и соляркой, снести дом, где жили артиллеристы, и бревенчатую баню…

В конце концов Больхен понял, что игра проиграна. К тому же он потерял серьезное преимущество – внезапность. Береговую батарею никак не удавалось подавить, а под ее огнем нечего было и думать подойти к берегу для высадки десанта. Линкор уже получил от нее несколько попаданий, и на корме возник пожар. Вдобавок могли появиться советские бомбардировщики, с которыми бесполезно было тягаться в скорости…

Запись в вахтенном журнале «Шеера»: «В 1.38 (время на линкоре считали по нарвикскому) огонь был окончательно прекращен и крейсер, развив скорость до 26 узлов, ушел в северо-западном направлении».

Точнее говоря, сбежал. Операция «Вундерланд» с треском провалилась, и репутация Больхена оказалась изрядно подмоченной – командование не скрывало неудовольствия.

На материке тогда никто еще не знал, что девятнадцать человек попали в плен, а двадцатый, один-единственный, плена избежал. Считали, что погибли все до одного. Поэтому семьям всех членов экипажа «Сибирякова», начиная с Качаравы, ушли «похоронки»…

Двадцатым был кочегар Павел Вавилов, один из троих моряков, которые оказались отрезаны огнем от шлюпок и попрыгали в воду. Двоих утянула на дно воронка, возникшая, когда ледокол утонул, Вавилов смог вынырнуть. На катере его не заметили – в том месте, где погрузился «Сибиряков», еще горел на воде бензин – и ушли с пленными к линкору. Вавилов взобрался в опустевшую шлюпку и, гребя доской, добрался до расположенного неподалеку острова Белуха. Впрочем, «остров» – слишком громко сказано: крохотный островок, едва ли не торчащая из моря скала.

Там кочегар и прожил тридцать шесть дней, продержавшись на трех пачках галет и прибитом волнами к берегу мешке с отрубями. Да еще (нашелся коробок спичек в кармане) варил в найденном в шлюпке ведре порезанный на клочки кожаный ремень. Потом его заметили с проходящего парохода. Шлюпку спустить не смогли, на море было сильное волнение, но завернули в Диксон и сообщили о «Робинзоне». В Диксоне поняли сразу: это может быть только кто-то из сибиряковцев. Высланный к островку гидросамолет приводниться из-за волнения не смог, но сбросил спальный мешок, теплую одежду, продукты. Еще через три дня, когда волнение улеглось, самолет снял Вавилова с островка.

Попавшие в плен сибиряковцы прошли несколько концлагерей, Качарава отпустил окладистую бороду и теперь гораздо больше походил на профессора. Правда, в самом начале сорок третьего немцы все же дознались, кто он такой. Их собственной заслуги в этом не было. В барак к сибиряковцам перевели нескольких пленных гражданских моряков. Один из них видел в Архангельске Качараву и прекрасно знал, кто он такой на самом деле. И оказался стукачом… Качараву охранники увели из барака в тот же вечер – а ночью сибиряковцы, понявшие, что к чему, аккуратно и без всякого шума стукача задушили…

Для Качаравы все обошлось. Его даже не допрашивали – не те настали времена. На Восточном фронте уже сдались в плен в Сталинграде остатки армии фельдмаршала Паулюса во главе с ним самим. На Западе союзные флоты и бомбардировщики лупили кригсмарине в хвост и в гриву. Никто у немцев уже не думал о каких бы то ни было операциях в Арктике. Капитана всего-навсего перевели в офицерский барак. Немцы были великими аккуратистами: офицер должен сидеть с офицерами, и точка.