Марк Рабинович - Чудотворцы

Артиллерийская дуэль продолжалась. Барзилаю удалось разбить и сжечь еще один онагр, но оставшийся онагр и катапульты уничтожить не удавалось: сирийцы спрятали их за земляными насыпями и закрыли деревянными щитами. Барзилай разбивал щиты, но на следующий день они возникали снова, а подобрать достаточно высокую траекторию, чтобы попасть по машинам ему не удавалось. К тому же врагам тоже удалось разбить две его баллисты из шести. Но самое неприятное было то, что сирийцы научились изготавливать "греческий огонь" и, оставив в покое укрепления, которые все время восстанавливал Натанэль, начали обстреливать город. Несколько домов сгорели сразу, причем в одном из них в пламени погибле все, кто там жил. Адская смесь, перебрасываемая онагром через стену, воспламенялась и саманные стены моментально охватывало пламя. Ее невозможно было загасить водой, помогал лишь песок. Жителям приказали запастись ведрами с песком и несколько домов удалось спасти, но город продолжал нести потери. Дальше так продолжаться не могло и Натанэль начал настаивать на вылазке. Симон отмалчивался, стиснув зубы, пока не пришло письмо от Йонатана.

– Вот и все! – сказал он – Ты наконец дождался. Все мы дождались. Апфус со своими людьми готов к атаке и будет ждать нашего сигнала следующей ночью. Как стемнеет, зажжешь огонь на обоих бастионах. Ты понял? Апфус ударит первым, а мы поможем ему из города.

– Я буду с тобой?

– Ты останешся в городе, твоей задачей будет сеять панику в лагере Вакхида. Используй все запасы своего зелья.

Перед тем, как солнце ушло на закат, у единственных ворот Бейт Тасси выстроился весь гарнизон во главе с Симоном. Натанэль собственноручно зажег костер на северном бастионе и, через минуту такой же костер загорелся на закатной башне. Оставалось только ждать, но ждали они недолго. За лагерем Вакхида, со стороны Иордана, зажегся огонь, потом второй, третий, четвертый, и пошло… Огни загорались один за другим и было их множество, потом затрубили трубы, заныли флейты и огни начали стремительно накатываться на лагерь. Наконец, замолчали трубы и флейты и раздался рев, нет, не рев, а скорее протяжный вой, в котором можно было угадать истошный крик – "Бей!" Этот крик повторил Симон. "Бей!" закричал он, "Бей!" кричали ратники гарнизона, выбегая из ворот, а над ними летели запускаемые Барзилаем последние огненные заряды. Потом вспыхнул весь лагерь… Горели обозные повозки, горели оставшиеся катапульты и последний онагр, ярко пылали запасы "греческого огня". И, наконец, вспыхнул и запылал шатер Вакхида с сине-красным имперским флагом над ним.

Битва продолжалась недолго: отряды Йонатана и Симона вонзились в лагерь с двух сторон, рассекли его и начали бойню среди растерянных, полуодетых сирийцев. Их гнали до самого Иордана и добивали стрелами в воде. Потери сирийцев были велики, но еще сильнее была растерянность в разбитом войске. По сообщениям лазутчиков, крепкая еще недавно армия распалась на отряды, а точнее – банды, пытающиеся выжить за счет других. Сирийцы отбирали оружие и продовольствие у идумеев, те грабили немногих оставшихся кочевников, но и те и другие и третьи со злой радостью убивали эллинистов, обвиняя последних во всех своих бедах. Вакхид не только не пресекал казни, но и сам мстил тем, кто завлек его в эту проклятую и совершенно ненужную ему страну.

Встреча Вакхида с маккавеями произошла на правом берегу Иодана. Наместник явился один, верхом на прекрасном гнедом коне, бравируя своей храбростью.

– Никого! – доложил Сефи, всадники которого проверили соседние холмы.

– Может прирезать его и всех делов? – демонстративно поинтересовался Йонатах у Симона как будто сирийца здесь не было.

– Не стоит – так же демонстративно ответил тот – Он нам полезнее живой. Пусть расскажет Деметрию как умеют сражаться иудеи.

– Базилевсу сейчас не до Иудеи – отрезал Вакхид – На него наседает Рим. Легионы уже стоят в Александрии. На очереди Анатолия, а там и до Сирии дело дойдет. Поэтому я возвращаюсь и возвращаю войско.

– Остатки войска – поправил его Сефи.

– Как бы то ни было, я готов клятвенно обещать никогда не воевать с Иудеей впредь. Воистину хватит мне позора. И мы выпустим всех заложников, если вы отпустите пленных.

– Нам рабы не нужны. Достаточно с нас и того, что мы разбили твое войско.

– Вас тоже можно разбить – хмуро сказал Вакхид – Я знаю, я это делал. Но вас невозможно победить, ведь вы же никогда не сдаетесь пока живы. Поэтому подозреваю, что однажды кому-нибудь очень захочется вас всех уничтожить, чтобы решить еврейскую проблему раз и навсегда.

– Антиох Эпифан уже пробовал. И где теперь тот Антиох?

– И это буду не я – Вакхид говорил по-прежнему хмуро, но глаз не опускал – Поверь мне, я этому только рад.

– Позволь разделить твою радость.

Это прозвучало бы насмешливо, если бы Симон сказал это иначе, но он сказал эти слова без тени усмешки и Вакхид только согласно кивнул, повернулся и, не попрощавшись, вскочил на коня и ускакал…

Семья Натанэля переходила Иордан вчетвером: двухлетний Элияху сам ступил на плот, держась за руку отца, а новорожденную Дафну несла мать. У Сефи тоже прибавилось в семействе, и тоже дочка, Ахува.

– Ты все время меня догоняешь, но никогда не догонишь – дразнил он Натанэля.

Друзья еще почти год оставались в спокойном и защищенном Бейт Тасси, ожидая пока ситуация в стране не прояснится окончательно. Здесь у них были, хоть и скромные, но дома, здесь было безопасно семьям и здесь Натанэль мог спокойно строить свои боевые машины, в душе мечтая о большем. В отличие от них, оба маккавея сразу после победы над Вакхидом с головой погрузились в политическую жизнь страны. Первое время Йонатан не стремился к прямой борьбе с эллинистами и поначалу поселился в Мехмаде, небольшом поселке севернее Ершалаима. Но многие, потерпевшие от ершалаимских властей или просто не доверяющие им, верили ему и приходили туда, на суд того, кто постепенно становился правителем. А в Ершалаиме тем временем наступило безвластие: многие эллинисты бежали, многие затаились. Столичные жители неоднократно посылали гонцов к Йонатану, предлагая ему править страной. Как ни странно, на том же настаивал и царь Деметрий, готовившийся к большой войне с Римом и надеявшийся на приток податей из южных провинций.

" Брату и верному подданному нашему, Йонатану – радоватьс я" – начиналось письмо императора – " Услышали мы, что неправедные люди возвели напраслину на имя твое и достигла та неправда наших ушей и сделал слуга наш Вакхид то, что делать не следовало. Дабы возместить тебе причиненное неправдой той, повелели мы казнить всех клеветавших на тебя и отныне будь ты по нашей воле Первосвященником и Этнархом земли Иудейской. И в том тебе наше слово и дружба. Базилевс Деметрий. "