Виктор Сбитнев - Совсем другая история

Если говорить в этом смысле о российском правительстве, то, согласно опубликованным декларациям, самым состоятельным членом правительства является Александр Хлопонин с годовым доходом в 280 миллионов рублей. И если кратко, то на общем депутатском фоне наши президент с премьером, заработавшие соответственно 7,6 и 8 миллионов рублей, выглядят сущими голодранцами. Про зарплаты спортсменов не буду, ибо они реально влияют на нашу политику, лишь завершив спортивную карьеру. А вот люди искусства и поп-культуры влияют, и очень существенно. Например, главный киношник страны и автор патриотической телепрограммы «Бесогон» Никита Михалков заработал в 2015 году более 150 миллионов рублей, а порицаемые Западом за агрессивный патриотизм Георгий Лепс, Стас Михайлов и Филипп Киркоров – по 15, 10 и 9,7миллиона долларов соответственно. Весьма характерны в этом смысле заработки глав наших госкорпораций. Например, на территории Костромской области природный газ практически отсутствует, а глава, так сказать, «Национального достояния» Алексей Миллер заработал в прошлом году 25 миллионов долларов, как, кстати, и лидер нефтяных рек России Игорь Сечин. То есть по 140 миллионов рублей за каждый месяц своей изнурительной работы. На 10 миллионов отстал от коллег глава самого прибыльного в стране банка Герман Греф… Сколь качественно сработали эти господа – судить не мне, но, к примеру, проценты по кредитам для народа в сбербанке заоблачно высоки. К чему это приводит? Ну, например, в начале декабря на морозном востоке Костромской области изловили пенсионерку, которая… ограбила магазин. Как оказалось, пошла на это из-за невозможности вернуть банковские проценты по кредитам. Не стану ещё раз вспоминать о скандале с беспрецедентной премией, выплаченной главе «Почты России». Замечу лишь, что он благополучно остался на своём месте, заявив, что деньги возвращать не намерен, поскольку все так получают. И скандал очень скоро сам собою затих. Между тем, наша нынешняя почта работает безобразно! Любой необходимый визит туда – сущее испытание на выносливость!

Таким образом, без какой-либо натяжки имущественные и социальные противоречия, возникшие сегодня между российским народом и властью, можно по-ленински назвать «кричащими»! Это всё те же противоречия – между «верхними» тысячами и «нижними» миллионами, в прошлом характерные для любого империализма, хоть европейского, хоть российского. Но Европа, как видим, эту критическую стадию благополучно миновала. Как обернётся в России? Думаю, всё может измениться к лучшему лишь в том случае, если народ, в конце концов, станет пристальней всматриваться в реальные действия власти, конкретных её представителей и, наконец, поймёт, что все эти толстовские обитатели салонов Анны Павловны Шерер не только выжили, но и тысячекратно преумножились, объединившись в так называемые властные элиты. И если в истошных воплях столичных демагогов «Мы вместе!» он, народ, наконец-то услышит всего лишь эхо презренного металла, коим обильно одобряет эти вопли власть. Нет, это не призыв к какому-то массовому недовольству, а тем паче бунту, это всего лишь обращение к здравому смыслу, к тому самому, благодаря которому в США, например, выборы по-прежнему, как и в девятнадцатом веке, непредсказуемы , в связи с чем и… справедливы. Таковыми они должны стать и у нас, в веками обречённой на погоню за ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ стране.

Москва? А, говорят, она на нас с неба упала…

«Россия не в Москве, а среди сынов её». /Из сказанного генералом Раевским на военном совете в Филях /

«Бог смотрит вниз. А люди смотрят вверх». / Иосиф Бродский /

Почему с неба?.. А потому что оттуда испокон веку падали на Русь все самые непредсказуемые удачи и несчастья. Особенно пристально и даже в нетерпеливом ожидании мы вглядывались в него детьми, нечесаными дворовыми мальчишками. Высыпали ближе к вечеру из своих блочных пятиэтажек к какой-нибудь песочнице, сбивались в шумную хулиганистую ватагу и летели стремглав за городской Вал, где текла мутная речка Гзень, буквально на наших глазах превращаясь в открытую сточную канаву. Потом, разумеется, её взяли в трубы, но тогда… по её илистому руслу сползало к Волхову всё отжившее свой век и потому больше не нужное людям: старые стулья и скамьи, разбухшие ящики и коробки, щелястые корзины и кузова, порожние от кабеля катушки и невесть как угодившие в Гзень собачьи будки. О, если бы воля наших родителей, то мы наверняка бы увидели среди этих отбросов и присланных им из Москвы начальников! Но нас это тогда мало интересовало. Мы высматривали в мутных, неприятно пахнущих водных потоках так называемых «белых окуней», которых наловчились выуживать длинными сучковатыми палками. Именно так мы называли белые, идеально тянущиеся резиновые мешочки, которые наши осторожные отцы стыдливо покупали в городских аптеках по четыре копейки за пару. На витринах они значились презервативами подмосковного Бачковского завода и вполне надёжно помогали стараниям наших скудно живущих в « хрущобах» родителей уберечься от появления на свет нежданного пополнения. Весь улов мы неизменно складывали в баночки и несли к разложенному на берегу костру, где дожидался приготовленный заранее карбид – «ацетиленовый камень», вынесенный с ближайшей стройки. И вот когда на город опускалась темень, мы «кормили» выловленных «окуней» кусочками карбида, который затем заливали водой. Тут же начинался процесс бурного газоотделения, и далее оставалось лишь завязать раструб презерватива какой-либо подручной бечёвкой. Он очень быстро разбухал до размеров настоящего воздушного шара! Однако, жизнь последнего была недолгой… ибо всякий раз кто-то один из нас, осторожно двигаясь спиной, подносил раздутое, потерявшее цвет чудище к костру и круто выпускал его над пламенем. В тот же миг на наших глазах происходило нечто невероятное! Яркое белое пламя с реактивным свистом устремлялось круто ввысь, съедая всё на своём пути: комаров, мотыльков, порхающий над теплом костра пепел, поднятый с земли мусор и даже запущенных кем-то бумажных журавлей. Порой оно улетало так высоко, что, казалось, его видно из самого Дома Советов, откуда правил нами присланный из Центра «Хозяин». Но глав ное, вместе с этим белым пламенем улетали в родное ночное небо все докучные заботы и беды, заветные мечты и несбыточные надежды. Через секунду – другую над головой не было уже ничего, только небо и воздух, да, может, как надеялись мы, огни уходящего к Москве самолёта. Откуда ж нам, наивны м, было знать, что уже тогда тот, кто летал в нём туда и обратно, смотрел вниз на зыбкое, быстро истаивающее зарево заштатного городишки с вполне сложившимся пренебрежением или не смотрел вовсе…