Анджей Иконников-Галицкий - Сожженные революцией

Верующие охотно придут на помощь государству, если не будет насилия. (О чём же и заверяют нас представители власти.) Верующие отдадут, если надо, даже самые священные сосуды, если государство разрешит церкви под самым хотя бы строгим контролем им самим кормить голодных, о возможности чего говорили представители власти. Так будем же готовы на жертвы! и решительно отойдём от тех, кто, называя себя христианами, в данном вопросе смотрит иначе и, таким образом, зовёт на путь равнодушия к умирающим от голода и даже на преступный, Христом запрещённый путь насилия в деле защиты церковных ценностей» [271] Известия. 1922, 29 марта. .

В огненных благородных христианских фразах совершается коварная подмена понятий. Прежде всего явлен образ врага: некие церковники, злобные, бессердечные, лицемерные, жадные. Образ этот будет потом тиражироваться советской пропагандой в миллионах экземпляров на протяжении десятилетий, внедрится в сознание поколений. Правда, им противопоставлены «хорошие» церковные люди, но с точки зрения пропаганды эту часть потом можно будет отрезать: ведь светлое забывается, а чёрное запоминается.

Сам факт противопоставления «хороших» и «плохих» людей в церкви есть факт раскола. Ибо кто будет отделять хороших от плохих? И как? Из текста декларации явствует: сердцем и духом принадлежат Христу не те, кого избрал Отец, видящий тайное, а только те, кто готов отдать безбожной власти всё, что она требует, безмятежно веря её обещаниям о ненасилии. Всяк, кто попытается защитить дорогое его сердцу – икону, чашу, крест, – враг власти и Церкви. А распределение на своих и врагов должен осуществлять отец Александр и его соратники в присутствии людей в кожанках и с наганами.

Люди с наганами не заставили себя ждать.

26 апреля в Москве начался судебный процесс по обвинению семнадцати священнослужителей и мирян в противодействии изъятию церковных ценностей. На допрос вызван патриарх Тихон – покамест в качестве свидетеля. 7 мая оглашён приговор революционного трибунала: трое оправданы, троим тюрьма, к расстрелу одиннадцать человек (число апостолов минус Иуда). Из этих последних шестеро помилованы (пока), пятеро расстреляны. За день до оглашения приговора патриарх помещён под домашний арест и в отношении него начато судебное дело.

Так осуществлялись заверения властей о неприменении насилия, на коих построена была агитация Введенского.

Что же делает он, узнав о приговоре, а потом и о приведении его в исполнение? Ужасается пролитию братской крови? Раскаивается? Ужасаться-то, быть может, и ужасается (он нервен и импульсивен), но…

9 мая Введенский приезжает в Москву. Вместе со священниками-соратниками три дня аккуратно посещает кабинет начальника 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ Евгения Тучкова. Там детально разрабатывается план дальнейших действий.

12 мая поздно вечером пятеро священнослужителей в сопровождении сотрудников ОГПУ явились в Троицкое подворье на Самотёке к арестованному патриарху Тихону.

Из сообщения в обновленческом журнале «Живая церковь»:

«12 мая группа духовенства в составе прот. Введенского, свящ. Красницкого, Калиновского, Белкова и псаломщика Стадника направилась в Троицкое подворье к Святейшему патриарху Тихону и имела с ним продолжительную беседу. Указав на только что закончившийся процесс Московского Трибунала… группа духовенства моральную ответственность за эту кровь возлагает на патриарха, распространившего по церквям своё послание – прокламацию от 28 февраля. <���…>

Указав на то, что под водительством патриарха Тихона церковь переживает состояние полной анархии, что всей своей контрреволюционной политикой и, в частности, борьбой против изъятия ценностей она подорвала свой авторитет и всякое влияние на широкие массы, группа духовенства требовала от патриарха немедленного созыва для устроения церкви поместного Собора и полного отстранения патриарха до соборного решения от управления церковью. В результате беседы, после некоторого раздумья, патриарх подписал резолюцию о передаче своей власти до поместного Собора одному из высших иерархов» [272] Живая Церковь. 1922. № 2. С. 1. Цит. по: Левитин А., Шавров В . Очерки… Т. 1. С. 80–81. .

Из воззвания «Верующим сынам Православной Церкви России», подписанного епископом Антонином (Грановским) и девятью «представителями прогрессивного духовенства», в том числе Александром Введенским (стиль воззвания заставляет предполагать авторство Введенского):

«Братья и сестры во Христе! В течение последних лет, по воле Божьей, без которой ничего не совершается в мире, в России существует Рабоче-Крестьянское Правительство. Оно взяло на себя задачу устранить в России жуткие последствия мировой войны, борьбы с голодом, эпидемиями и прочее нестроение государственной жизни. Церковь фактически оставалась в стороне от этой борьбы за правду и благо человечества. Верхи священноначалия держали сторону врагов народа. <���…> А теперь на наших глазах произошло такое тяжёлое дело с обращением церковных ценностей в хлеб для голодных. Это должно было быть подвигом добра к погибающему брату, а превратилось в организованное выступление против государственной власти. Это вызвало кровь. Пролилась кровь, чтобы не помочь Христу – голодающему. Отказом помощи голодному церковные люди пытались создать государственный переворот. Воззвание патриарха Тихона стало тем знаменем, около которого сплотились контрреволюционеры, одетые в церковные одежды и настроения. Но широкие массы народные и большинство рядового духовенства не пошли на их призыв. Совесть народная осудила виновников пролития крови…» [273] Известия ВЦИК. 1922. 14 мая. Цит. по: Левитин А., Шавров В . Очерки… Т. 1. С. 82–83.

Остановимся. Довольно. Слишком велика концентрация лжи и цинизма. Заведомая ложь в каждом слове, за каждым поворотом сюжета. Камень назван хлебом, а хлеб превращён в камень. В пролитии крови виноват патриарх Тихон, и совесть народная осудила его… Сам отец лжи не сказал бы лучше.

На этом мы прерываем наш рассказ.

Несколько слов о последствиях (только факты).

Вырванное у патриарха отречение не состоялось. (Да и было ли отречение? Свидетелей нет: один Тихон против семерых врагов, из которых двое – гэпэушники – вооружены…) Красная власть не решилась расправиться с патриархом, которого любил православный народ и к которому уважительно относились даже чекисты. В июне 1923 года, после одиннадцати месяцев строгой изоляции в Донском монастыре и двух месяцев заключения в тюрьме ГПУ на Лубянке, он был освобождён. Православный народ продолжал видеть в нём главу Церкви, и с этим ничего невозможно было поделать. 7 апреля 1925 года, в праздник Благовещения, патриарх Тихон скончался в возрасте шестидесяти лет.