Анджей Иконников-Галицкий - Сожженные революцией

Воля Божья совершилась: при начале времён страшных, буйных, злобных, кровавых во главе Русской церкви стал человек великой тишины и доброты – Тихон. Окажись на его месте кто-либо, наделённый чуть большим честолюбием и горячностью, чуть меньшим смирением и терпимостью, – и Церкви Христовой не выжить бы в Советской России. Даже от его фотографий исходит излучение доброты и любви. Как будто бы это о нём слова Введенского: «Такая любовь сделает большее дело, чем самая большая доза динамита: такая любовь сделает всё».

Именно против патриарха Тихона (не сейчас, потом, почуя благоприятный момент) направит Введенский всю свою энергию, весь свой талант, всю страсть своей раздвоенной и неугомонной души.

Впоследствии он будет говорить трепетно внимающему ему юноше Левитину: «Я шёл в Церковь с твёрдым намерением сокрушить казённую церковь, взорвать её изнутри» [257] Левитин А., Шавров В . Очерки… Т. 1. С. 12. . (Чем взорвать? Каким динамитом?)

Соборному решению об избрании патриарха (принятому к тому же безукоризненно демократическим путём) он и его соратники не думали покориться. Но их было ничтожно мало. Православный народ принял патриарха. Голоса нескольких десятков своевольных попов и недовольных интеллигентов не могли быть услышаны на фоне общенародного одобрительного гула.

Так было поначалу. Так казалось.

Никто не знал, что готовится в ближайшем будущем. Где дно той пропасти, в которую падает Россия.

Не знал никто, что у этой пропасти нет дна.

За убийством отца Иоанна Кочурова последуют новые жертвоприношения, и число их умножится, как умножаются капли начинающегося ливня.

19 января 1918 года в Александро-Невской лавре солдатским выстрелом в лицо смертельно ранен протоиерей Пётр Скипетров.

25 января в Киеве убит то ли красногвардейцами, то ли бандитами митрополит Киевский и Галицкий Владимир (тот самый, что служил литургию в день избрания патриарха).

22 февраля того же года в городе Солигаличе Костромской губернии какими-то красными (по свидетельству очевидцев, матросами, прибывшими из Петрограда) расстреляны настоятель городского собора Иосиф Смирнов, священник Владимир Ильинский, дьякон Иоанн Касторский, смотритель духовного училища Иван Перебаскин и вместе с ними семнадцать мирян.

В марте того же года священник станицы Барсуковской (на Кубани) Григорий Златорунский убит за то, что служил молебен об избавлении от красных. Ту же участь разделили священники станиц Должанской и Новощербиновской Иоанн Краснов и Алексий Малютинский.

Несколькими месяцами позже священник станицы Владимирской Александр Подольский зарублен за то, что служил молебен перед выступлением своих прихожан-казаков против красных. Прихожанин, застигнутый при попытке тайно предать его тело земле, был зарублен также.

В Петрограде первой же судорогой красного террора погублены настоятель Казанского собора Философ Орнатский с сыновьями Николаем и Борисом и бывший царский духовник (смотри вступление) протоиерей Александр Васильев.

30 сентября 1918 года близ Сольвычегодска на островке посреди реки Вычегды чекистами расстреляны: архимандрит Сольвычегодского монастыря Феодосий (Соболев), архимандрит Коряжемского монастыря Павел (Моисеев), иеромонахи этого же монастыря Никодим (Щапков), Серафим (Кулаков) и мирянин Павел Ганичев.

Осенью 1918 года в селе Дегтяном Спасского уезда Рязанской губернии расстреляны священник Павел Алфеев и с ним несколько прихожан.

Той же осенью в той же губернии на берегу реки Цны расстреляны священник села Агломазова Николай Про-батов и ещё двенадцать человек…

Пора остановиться. Мы выбрали несколько фактов из множества. Список бессудных убийств православных священнослужителей и мирян, совершённых за один только год – после смерти отца Иоанна Кочурова, – растянулся бы на десятки страниц. Впрочем, списка такого нет, ибо убитых никто не считал. И это было только начало.

Врата адовы распахнулись перед Церковью Христовой.

А что же Александр Введенский? Ему повезло: его имя не значится в списках пострадавших. Впрочем, в чём человеку на самом деле повезло, а в чём нет, знает только Бог.

Как ни странно, о жизни Введенского в годы Гражданской войны известно очень мало, едва ли не меньше, чем о его юности. От Левитина мы узнаём о его занятиях науками, о том, что он получил дипломы по шести специальностям, от юриспруденции до физики (в царстве голода и разрухи всякие чудеса возможны). Узнаём и о том, что он – приближённый петроградского митрополита Вениамина. Это неудивительно: владыке так необходимы учёность, красноречие, леворадикальные взгляды отца Александра для того, чтобы вести диалог с красной властью.

Вроде бы оставаясь на виду, он как-то ушёл в тень. Он писал статьи и брошюры, он служил и проповедовал, полемизировал на диспутах с безбожниками, но это всё – в стороне от главных течений того сумасшедшего времени. Да и вправду, не его это было время, а Железнякова, Дыбенко, Слащова, Маруси… В треске выстрелов и звоне шашек плохо слышны слова проповеди, даже если кричать.

Однако же за эти годы созрела ещё одна церковная напасть: раскол.

Собственно говоря, избежать расколов в условиях смуты было невозможно. Анархия повсюду. Даже у политических вождей, опирающихся на армии, не было сил держать под контролем всякие углы и закоулки России; что уж говорить о церковных властях, не имеющих в руках ни винтовок, ни гранат. Повсеместная атаманщина, размахивавшая чёрными, красными и разноцветными флагами, явила себя и под церковными хоругвями.

В Царицыне свою лжецерковь (наподобие банды) сколотил скандально знаменитый ещё по распутинской истории иеромонах Илиодор, он же расстрига Сергей Труфанов. В Лебедине Харьковской губернии только что рукоположенный священник Константин Смирнов (из гимназических учителей) принялся самодеятельно реформировать богослужение и церковные обряды, а в ответ на запрещение заявил о непризнании патриарха и Синода. В Пензе поднял мятеж против патриаршей власти архиепископ Владимир (в миру Всеволод Путята). Ещё с дореволюционных времён за ним тянулся шлейф неблаговидных дел, и хотя обвинение в совращении несовершеннолетней доказано не было, Поместный собор в октябре 1917 года отстранил его от управления епархией за тщеславие, высокомерие, деспотизм, а также за «соблазнительное обращение с женщинами». Постановление соборной комиссии архиепископ выполнять отказался и в феврале 1918 года организовал в Пензе собственные выборы: несколько сотен его сторонников, собравшись в городском театре, провели голосование. Уникальный случай: громогласное «аксиос» («достоин», возглашение, которым церковный народ приветствует рукоположенного архиерея) прозвучало не под храмовыми сводами, а над театральной рампой.