Сергей Войтиков - За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

«Несколько жалоб колхозников на нарушения Устава сельскохозяйственной артели Приемной были направлены Кировоградскому облисполкому на разрешение. Несмотря на неоднократные запросы, ответы не поступали. После этого было послано письмо секретарю Кировоградского обкома КП(б)У и копия председателю облисполкома. В результате этого письма обком обсудил вопрос о состоянии рассмотрения жалоб в облисполкоме, были приняты соответствующие меры, направленные на улучшение постановки дела с рассмотрением трудящихся.

Не так давно было послано письмо заведующему Приемной Председателя Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР и копия министру просвещения Азербайджанской ССР, в котором указывались факты волокиты с представлением ответов на письма Приемной Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Министром просвещения Азербайджанской ССР через несколько дней был прислан ответ, в котором он указывал, что в аппарате Министерства просвещенияАзербайджанской ССР были вскрыты факты волокиты и бюрократизма; ряд ответственных работников снят с работы и приняты меры к наведению порядка по рассмотрению жалоб трудящихся.

На имя т. Шверника Н. М. поступило несколько жалоб из г. Днепропетровска. Эти жалобы были направлены председателю Днепропетровского горсовета на разрешение. Несмотря на ряд напоминаний, председатель не отвечал на письма Приемной по указанным жалобам в течение восьми – девяти месяцев. Не добившись ответа, [мы послали] письмо секретарю Днепропетровского горкома КП(б)У и копию председателю горсовета. Что получилось? Данный вопрос обсуждало бюро горкома партии, и было созвано внеочередное заседание исполкома» [1025]. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Аппарат Верховного Совета СССР и горкомы ВКП(б) – это сила!

Сотрудники аппарата Президиума Верховного Совета СССР были буквально завалены текучкой. Для властного центра такое нездорово, однако и сказать, будто сотрудники аппарата даром ели свой хлеб, уж никак нельзя. 22 февраля 1951 г. сотрудник Группы помилования поднял вопрос о крайней недостаточности штата группы для исполнения поступающих запросов:

«В этой группе я работаю около трех лет и за этот период не помню такого времени, когда сотрудники группы и в частности консультанты работали более или менее нормально, т. е. имели бы возможность хотя бы два раза в неделю уйти домой после окончания рабочего дня. Это объясняется тем, что поступление материалов в группу настолько большое, что консультанты не имеют возможности рассматривать их в течение восьмичасового рабочего дня.

Нередки случаи, когда технические сотрудники, делопроизводители Группы помилования задерживаются на работе после окончания рабочего дня и работают до 9—10 час вечера.

Несмотря на то что сотрудники (все без исключения) работают хорошо, много и добросовестно, в группе очень часто образуются большие остатки неисполненных и непросмотренных заявлений, которые ликвидируются большими усилиями всего коллектива и затем образуются снова. Мы не знаем, как нам вылезти из этих остатков. Отстатки образуются, несмотря на то, что сотрудники ни в коей мере темпов не снижают.

Такая загруженность отражается на качестве работы. В результате мы имеем случаи заложения дел в архив и в частности тот случай, который являлся предметом обсуждения на Секретариате – с т. Мельниковой. В результате мы имеем случаи отправки писем с неправильными адресами, с искаженными фамилиями и т. д. Имеют место случаи неточного оформления консультантами дел, которые докладываются Председателю и Секретарю Президиума. В результате такой загруженности в работе сотрудники не имеют возможности повышать свой культурный и политический уровень, а также и свою долю квалификации. […] Тов. Шверник и т. Горкин были в группе. Их советы и указания помогли нам улучшить работу и учет работы, а начальник Канцелярии и члены партийного бюро, у которых есть и больше времени, и территориально они ближе расположены, ни разу не зашли на производственное совещание посмотреть, как работает наша группа» [1026].

Правда, насколько тут забота о трудящихся была реальной, а не показной – судить трудно. Приведем цитату из ответа на полученную критику начальника Канцелярии Н. К. Козлова, который во взаимоотношениях с работниками, по свидетельству коллег, «ни одному человеку ни одного задушевного слова не сказал», не терпел «ни критики, ни совета» [1027], был занят только тем, чтобы «толкать и не пущать» [1028]. И вообще – имел «тенденцию к нечестности в отношениях с работниками» [1029], подставляя их в том числе на совещаниях у Н. М. Шверника [25]. «Тезис» Козлова, что называется, не требует комментариев: «Почему руководство [Группы] помилования не поставило этого вопроса, чтобы бланки таких писем, как письма начальникам лагерей с таким содержанием: “Объявите заключенному, имя рек, что его ходатайство о помиловании отклонено”, не были заранее напечатаны? Почему каждое из этих писем нужно печатать в одиночном порядке, а не иметь в печатном виде? Как можно охарактеризовать такое положение, как не проявлением известной бездеятельности и безинициативности со стороны руководителей группы? Этот вопрос можно было поставить и добиться его разрешения безусловно можно. Ведь если бы пусть не 10 тыс., а только 7 тыс. таких писем не печаталось каждое в отдельности, насколько была бы облегчена работа» [1030]. Оптимизаторы человеческих судеб мыслили на удивление логично. А. А. Сольц, известный до эпохи «культа личности» как «Совесть партии», сошел бы с ума вторично, читая подобные предложения. В любом случае подобный совет начальника Канцелярии вызвал вполне закономерную реакцию со стороны товарищей из Группы помилования [1031].

В марте 1953 г., сразу же после смерти И. В. Сталина, Н. М. Шверника сменил на «ответственном» посту «руководителя» СССР К. Е. Ворошилов. Н. С. Хрущев рассказал в своих воспоминаниях: «Берия предложил назначить Маленкова Председателем Совета министров СССР с освобождением его от обязанностей секретаря ЦК партии. Маленков предложил утвердить своим первым заместителем Берию и слить два министерства, госбезопасности и внутренних дел, в одно Министерство внутренних дел, а Берию назначить министром. […] Молотова тоже назначили первым замом предсовмина. Кагановича – замом. Ворошилова предложили избрать Председателем Президиума Верховного Совета СССР, освободив от этой должности Шверника. Очень неуважительно выразился в адрес Шверника Берия: сказал, что его вообще никто в стране не знает. Я видел, что тут налицо детали плана Берии, который хочет сделать Ворошилова человеком, оформляющим в указах то, что станет делать Берия, когда начнет работать его мясорубка. Меня Берия предложил освободить от обязанностей секретаря Московского комитета партии с тем, чтобы я сосредоточил свою деятельность на работе в ЦК партии» [1032].