Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

Дом страхового общества «Россия». Фото 1900-х гг.

До 1875 года все огромное состояние Мальцова составляло его частную собственность. Однако, опасаясь, что в случае его смерти гигантское дело может распасться на мелкие части, он учреждает на паях «Мальцовское промышленное товарищество», оставаясь в течение восьми лет главным распорядителем делами.

В это же время он продает дом на Моховой своему бывшему начальнику принцу П. Г. Ольденбургскому, прославившемуся широкой благотворительной деятельностью. После смерти принца в 1881 году дом покупает потомственный почетный гражданин В. С. Корнилов, владелец известной фарфоровой фабрики.

Едва успев купить дом, новый владелец умирает. Наследники покойного фабриканта не пощадили великолепного здания и по неистребимой купеческой тяге к доходности и пышности решили перестроить его так, чтобы оно отвечало этим требованиям. В 1882 году архитектор А. Ф. Красовский составляет проект перестройки, и в результате получился добротный, но вполне заурядный дом с фасадом, выполненным по мотивам французского ренессанса.

Решетка при доме страхового общества «Россия». По проекту Л. Н. Бенуа. 1899 г.

Впрочем, при большом желании в новом здании все же можно разглядеть черты старого: сохранился ритм оконных и дверных проемов и ворот, остались даже пилястры, разумеется, другого рисунка. Однако дом стал гораздо выше, тяжеловеснее и, главное, совершенно утратил свой милый, старинный облик; переодетый в модные архитектурные одежды конца XIX века, он как-то сразу затерялся в толпе себе подобных.

От прежнего времени уцелел лишь старый сад, но и ему суждено было исчезнуть: к 1897 году участок приобрело страховое общество «Россия», и на месте сада архитектор Л. Н. Бенуа построил ныне существующий дом № 29 в стиле того же французского ренессанса, с красивой оградой. «В настоящее время лишь выходящий на Моховую садик… своими несколькими чахлыми деревьями напоминает о некогда прекрасном саде принцессы Зельмиры», – грустно заключает А. Яцевич. Добавить к этому нечего.

На Моховой улице, слева от бывшего Тенишевского училища, где ныне стоит безликое здание в неопределенном стиле, некогда радовал глаз приземистый особнячок с ренессансными пилястрами и высоким аттиком, украшенным вазами. Так дом стал выглядеть после перестройки по проекту академика архитектуры К. Альштрема в 1855 году, выполненной для тогдашнего владельца сенатора С. В. Сафонова.

Дом № 39 по Моховой улице. Современное фото

Построен же он был гораздо раньше, еще в 1790-х, «именитым гражданином» И. Ф. Долговым. К тому времени на участке, простиравшемся до Фонтанки, уже стоял каменный двухэтажный дом с фасадом на Моховую (ныне дом № 39), возведенный Долговым двадцатью годами ранее, после приобретения им земельного владения у придворного служителя М. Ф. Федорова. Значительная часть участка пустовала, и расчетливый хозяин, нажившись на неправедных подрядах, решил увеличить свои доходы постройкой еще одного дома.

Однако, прежде чем это произошло, купчине пришлось натерпеться страху. В июле 1787 года осведомитель светлейшего князя Потемкина М. И. Гарновский доносил своему патрону: «Богатый и первостатейный купец Долгов находится теперь в превеликих хлопотах. Будучи подрядчиком строения берегов Фонтанки, делал он ужасные притеснения и обиды мужикам, при строении находившимся… Государыня крайне не благоволит теперь на Долгова».

Но хотя обиженные мужики били челом перед самой царицей и высылали к ней депутатов с жалобой на своего притеснителя, тот, благодаря сильному покровительству, сумел все же выйти сухим из воды, причем генерал-губернатору Я. А. Брюсу, по чьему донесению и вышло наружу это дело, по словам Гарновского, «жестоко вымыли за оное голову».

А отделавшийся легким испугом виновник сей неприглядной истории, выждав некоторое время, пока уляжется шум, не торопясь приступил к сооружению очередных каменных палат. Окончив их, он поместил в октябре 1794 года объявление в «Санкт-Петербургских ведомостях»: «В Литейной части по Моховой улице близ церкви Симиона Богоприимца в нововыстроенном именитого гражданина Долгова доме отдаются разными отделениями покои в наем со всеми… службами».

К началу 1800-х годов бывший участок Долгова перешел к чиновнику Осипову и позднее разделен надвое: нынешний дом № 39 стал собственностью старообрядческой общины, а дом № 37 приобрела знаменитая в свое время генеральша Н. Д. Офросимова (1751–1825), послужившая прототипом сразу для двух литературных персонажей – старухи Хлестовой в «Горе от ума» и М. Д. Ахросимовой в «Войне и мире». Похоронив в 1817 году мужа, она перебралась из Москвы в Петербург, чтобы наблюдать за благонравием взрослых сыновей, служивших в гвардии.

По отзыву хорошо знавшей ее современницы, «Настасья Дмитриевна была старуха пресамонравная и пресумасбродная: требовала, чтобы все, и знакомые, и незнакомые, ей оказывали почет… Все трепетали перед этой старухой – такой она умела нагнать на всех страх, и никому и в голову не приходило, чтобы возможно было ей сгрубить и ее огорошить… Были и поважнее, и починовнее: ее муж был генерал-майор в отставке, мало ли было генеральских жен, так нет же: никого так не боялись, как ее».

Доставалось от нее и сыновьям, находившимся в беспрекословном подчинении у строгой матери, не скупившейся на пощечины. «У меня есть руки, а у них – щеки», – любила говаривать почтенная матрона, объясняя посторонним порядок ее семейных взаимоотношений. Впрочем, Настасья Дмитриевна снискала повсеместное уважение прямотой и правдивостью, и суд ее, как правило, был справедлив.

Следующая примечательная страница в истории дома связана с генералом от кавалерии графом Карлом Осиповичем Ламбертом (1772–1843), обосновавшимся здесь после назначения в 1826 году сенатором. Французский аристократ, покинувший отчизну в дни революционного террора, он впоследствии активно и успешно участвовал в наполеоновских войнах, командуя кавалерийским корпусом; и его портрет можно видеть в Военной галерее Зимнего дворца.