Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

Поначалу старый ревнивец попытался расстроить брак всяческими интригами. Когда же это не удалось, то непременным условием своего согласия на брак он поставил обязательство молодых супругов поселиться в его доме. Глафира Ивановна убедила Ржевского согласиться, и в результате возник довольно курьезный «любовный треугольник»: старец, ни в чем не повинный муж, оказавшийся как бы «на чужой территории», и, наконец, сама виновница всей этой нелепой ситуации, очутившаяся между двух огней.

Но предоставим слово ей самой: «С дочерней нежностью старалась я утешить Ивана Ивановича, но усилия мои были бесполезны: дружба не могла удовлетворить его страсти… Мое положение становилось невыносимым посреди любви мужа и дружбы Ивана Ивановича. Оба они считали себя обиженными и мучили меня. Удовлетворить их притязаниям не было возможности; надо было дать предпочтение одному из них. Бецкой старался поссорить меня с мужем, по-прежнему возбуждая его ревность и уверяя его, что он не может рассчитывать на исключительную привязанность ребенка, который ему, старику, изменил бессовестно. Мне же он представлял ожидающее меня несчастье – жить с мужем при его подозрительном и вспыльчивом характере».

Обстановка в доме становилась невыносимой. Масла в огонь добавляла и незаконная дочь Бецкого, Настасья Ивановна, бывшая замужем за де Рибасом, – она опасалась, что отец перепишет завещание в пользу Ржевской. В конце концов супругам пришлось покинуть чересчур уж гостеприимный кров почтенного вельможи и подумать о своем. Тогда-то А. А. Ржевский и взял участок на Фонтанке, где спустя несколько лет выстроил собственный дом. Впоследствии семейная жизнь Ржевских сложилась вполне благополучно, что дало повод Г. Р. Державину, находившемуся с ними в большой дружбе, написать оду «Счастливое семейство».

В новом доме они прожили недолго: Алексей Андреевич получил назначение на пост президента Медицинской коллегии (она помещалась в доме № 101 по Екатерининскому каналу) и пожелал приобрести жилище поближе к месту службы. В августе 1793 года супруги продали свой дом на Фонтанке статс-даме графине Марии Иосифовне Потоцкой, урожденной Мнишек, а в январе следующего года купили другой, на набережной Мойки, 92 (позднее он долгое время принадлежал Н. И. Гречу), где Ржевскому суждено было прожить до самой смерти в 1804 году.

Новая владелица была замужем за графом Станиславом Феликсом Потоцким (Щенсны) (1751–1805), сыгравшим роковую роль в судьбе Польши. Чтобы понять причину появления семейства Потоцких в Петербурге, необходимо заглянуть в историю.

После частичной утраты Польшей независимости в 1772 году, в результате первого ее раздела между Россией, Австрией и Пруссией, польские патриоты не переставали надеяться на возрождение отчизны. К 1788 году для этого сложились благоприятные условия: Россия и Австрия заняты войной с Турцией, к тому же отношения между союзниками сложились не наилучшим образом. В Варшаве собирается так называемый Четырехлетний сейм; в течение 1788–1792 годов он принимает целый ряд прогрессивных законов, направленных на ликвидацию анархии и магнатской олигархии. Важнейшим результатом работы сейма явилась прогрессивная Конституция Третьего Мая.

В ответ на это крупнейшие польские магнаты, среди которых видное место занимал Станислав Потоцкий, составляют в апреле 1792 года заговор под названием «Тарговицкая конфедерация» и обращаются за поддержкой к Екатерине II. Генеральным маршалом конфедераты избирают графа Потоцкого. Русские войска входят в Польшу, и власть на несколько месяцев переходит к магнатам-заговорщикам, поспешившим отменить все законы, принятые Четырехлетним сеймом.

Но недаром в одной крыловской басне говорится: «Не льстись предательством ты счастие сыскать…» Русская царица отнюдь не собиралась таскать каштаны из огня для конфедератов. Вместе с прусским императором она отбирает у них власть и осуществляет в начале 1793 года второй раздел Польши, означавший, по сути дела, полную утрату ею независимости.

Потоцкий обратился к Екатерине за разъяснениями, но ответ так мало соответствовал его ожиданиям, что, прочтя письмо, он падает в обморок, а придя в себя, разражается потоками бессильных слез, после чего несколько дней избегает людей.

Итак, правлению конфедератов пришел конец, и население заставили присягать императрице, «в чем первый подал пример воевода Киевский Потоцкий, оказавший отличную ревность к исполнению Высочайшего повеления». В награду за лояльность мужа графиня получает звание статс-дамы, а он сам – орден Андрея Первозванного. Все огромные поместья Потоцких в землях, отошедших теперь к России, также остались за ними. Потоцкий – человек честный, но тщеславный, слабый и недалекий – понял наконец, что помог окончательно сокрушить свое отечество. Все отвернулись от главы тарговичан, как от предателя. Ему оставалось одно: бежать от ненависти и презрения соотечественников и искать утешения в любви Софьи Витт, которую он за огромные деньги купил (!) у ее мужа.

Судьба этой женщины заслуживает отдельного рассказа. Софья, получившая прозвище «прекрасной фанариотки» [23] Фанариоты – жители Фанара, квартала в Константинополе, населенного преимущественно греками. , была красавицей-гречанкой весьма темного происхождения. На тринадцатом году жизни родная мать продала ее польскому послу в Турции, поставлявшему, помимо всего прочего, красавиц для своего короля. Однако до Варшавы она не доехала: по дороге ее купил за тысячу червонцев майор Иосиф Витт и в 1779 году женился на ней.

После нескольких лет жизни в Париже, где Софья, отличавшаяся не только красотой, но и умом, кружила головы многим, супруги вернулись на родину: Витт должен был занять после смерти отца должность коменданта крепости в Каменец-Подольске. Вскоре Софье наскучила жизнь в захолустье, и она отправилась в Крым, где ее представили находившейся там Екатерине II, и заняла заметное место среди красавиц, окружавших Потемкина. Князь Таврический использовал Софью и в политических целях: именно она склонила Станислава Потоцкого к участию в Тарговицкой конфедерации.

С. К. Потоцкая

И вот в 1793 году семейство Потоцких прибывает в Северную столицу и поселяется в купленном у Ржевских доме на Фонтанке. Наступает 1794 год; в Польше вспыхивает восстание патриотов, не желавших смириться с унижением родины и гибелью всех надежд. Возглавил восстание Тадеуш Костюшко, Станислав Потоцкий (Щенсны) заочно приговаривается повстанцами к повешению.

После поражения восстания и третьего, окончательного раздела Польши, на долгие годы предопределившего ее судьбу, Потоцкий решает уехать с Софьей за границу. Он передает все имущество и опеку над детьми жене, выговаривая для себя ежегодную ренту в 50 тысяч червонцев, и отправляется в Гамбург. Но и там общественное презрение преследует его: на устроенный им бал никто из приглашенных не явился; путешественники обходят его дом стороной.