Анатолий Иванов - История петербургских особняков. Дома и люди

К середине 1890-х годов после смерти старика Яковлева, Пелагея Афанасьевна стала единственной наследницей отцовских богатств. Овдовев, она продала участок с домом на набережной и баней на Шпалерной потомственному почетному гражданину А. М. Александрову, оптовому торговцу мануфактурой, директору-распорядителю товарищества «М. А. Александров». Однако, владея еще двумя доходными домами в Петербурге, вдова занимала свое прежнее жилище, где прошла большая часть ее жизни. Там, в конце концов, и настигла ее разразившаяся над Россией гроза.

В августе 1819 года в «Санкт-Петербургских ведомостях» появилось объявление: «Литейной части 1 квартала, во вновь выстроенном доме купеческой дочери Таировой под № 10, отдаются в наем две квартиры… Желающие нанять могут для условия явиться на Сенной, в дом Таирова, под № 129».

Читатель, возможно, уже догадался, что речь идет об угловом доме № 22/2, о котором мы упомянули в предыдущей главе. Пришло время для подробного рассказа о нем, а точнее, о его предшественнике, стоявшем на том же самом месте. Внешним видом он не слишком отличался от своего соседа слева: трехэтажный, с простым фасадом в стиле без-ордерного классицизма – таких в ту пору оживленного строительства возводилось сотни, если не тысячи. Нередко при получении разрешения на постройку, помимо прочего, оговаривался даже цвет будущего здания; в 1810-х годах в моде был светло-серый, с белыми деталями отделки…

Возможно, именно так выглядел и новый дом девицы Таировой, которым, впрочем, она владела недолго: к середине 1820-х годов его приобрела жена генерал-адъютанта М. Е. Храповицкого, Софья Алексеевна, урожденная Деденева, внучка известного в свое время инженера-фортификатора.

Ее супруг, Матвей Евграфович (1784–1847), начал военную службу пятнадцатилетним юношей, приняв участие в Итальянском походе Суворова, а в девятнадцать был уже полковником, командуя батальоном лейб-гвардии Измайловского полка! Неудачное для союзных войск Аустерлицкое сражение дало ему возможность показать себя в деле и удостоиться желанной для каждого русского воина награды – ордена Святого Георгия 4-й степени.

Дом № 22/2 по набережной Кутузова. Совет ветеранов Великой Отечественной войны. Современное фото

В Отечественную войну, стоя во главе измайловцев в битве при Бородине, он прославил свой полк и себя лично, заслужив похвалу другого героя – командующего дивизией генерала П. П. Коновницына, пожелавшего после боя обнять «храброго командира беспримерного полка». Несмотря на сквозное ранение в ногу, Храповицкий остался в строю; этот момент запечатлен на картине П. Гесса, висевшей некогда в Зимнем дворце.

То был пик его военной карьеры. Полученная рана помешала ему участвовать в изгнании французов из России, хотя в дальнейшем он побывал в заграничном походе и получил еще одно ранение в левую ногу. После окончательного разгрома Наполеона жизнь Матвея Евграфовича потекла более спокойно и размеренно: он производится в генерал-адъютанты, командует дивизией, удостаивается наград и других знаков монаршего благоволения.

М. Е. Храповицкий

В конце 1830 года состоялся не очень удачный дебют М. Е. Храповицкого на административном поприще. Император Николай I, искренне полагавший, что любой генерал-адъютант может так же свободно управлять губернией, как полком или дивизией, а высокий рост и представительная наружность заменяют все остальное, назначил его виленским и гродненским военным губернатором.

Напомню, что времена были неспокойные, в Польше полным ходом шло восстание против России, которому сочувствовала изрядная часть населения этих губерний. В таких условиях Матвей Евграфович, «нрава вспыльчивого, но доброго», вскоре почувствовал себя не на месте и уже через несколько месяцев запросился в отставку, ссылаясь на расстроенное здоровье. По-видимому, царь и сам понял ошибочность своего выбора и согласился удовлетворить его просьбу, одновременно произведя бывшего губернатора в генералы от инфантерии при милостивом рескрипте.

Оправившись от болезни, Храповицкий в 1832 году вновь вступает на привычную для него стезю, получив под начало отдельный гренадерский корпус. В том же году произошло еще одно, не очень значительное, но имеющее интерес для нашего повествования событие: по неизвестной причине он пожелал приобрести принадлежавший жене дом на набережной в свое владение. Купчую совершили по всем правилам, а сумма ее составила 150 тысяч рублей.

Был ли то чисто формальный акт передачи собственности, или отношения между супругами успели разладиться и возникла необходимость урегулировать имущественные отношения? Последнему противоречит одно обстоятельство: незадолго перед тем Матвей Евграфович, скорее всего по просьбе жены, ходатайствовал за ее единоутробного брата, декабриста Н. Н. Оржицкого, об увольнении того от службы и передаче ему на поруки.

Как бы там ни было, такой поступок свидетельствует если не о дружеских отношениях между супругами, то, во всяком случае, о великодушии генерала. Не многие брали на себя смелость хлопотать за отверженных!

В скором времени Матвей Евграфович овдовел, а затем вторично женился на княжне А. С. Щербатовой, которой суждено было намного его пережить. На беду М. Е. Храповицкого, государю Николаю Павловичу вздумалось вновь испробовать своего генерал-адъютанта на посту военного губернатора, на сей раз петербургского. 7 апреля 1846 года последовало назначение; но, должно быть, в этой должности крылось для Матвея Евграфовича нечто роковое.

М. А. Корф в своих «Записках» рассказывает, что предшественник Храповицкого, генерал А. А. Кавелин, был смещен с нее после того, как накануне Пасхи, после причащения, подошел к царю и объявил: «Государь, теперь, к сожалению, с вами нет ни императрицы, ни великой княжны Ольги Николаевны (они находились в Палермо. – А. И.); но у вас есть заступающие их должности: я с Перовским (министр внутренних дел. – А. И.)».

После этого император отставил беднягу от дел, поняв, что его речи являются следствием старого ранения в голову, а в утешение произвел в генерал-адъютанты. Тот же Кавелин не переставал твердить, что его преемник не протянет на своем посту и четырех месяцев. К несчастью, его слова оказались пророческими: очень скоро, во время учений на Царицыном лугу, М. Е. Храповицкого разбил паралич, и, проболев около года, он скончался. На похоронах присутствовал сам Николай I с великим князем Михаилом Павловичем и наследником.